Вот только Химера совершенно не проявлял должного рвения, лишь
мельком заглянул в спальню, в остальное же время его сухощавая
фигура прогуливалась туда-сюда по гостиной. Его даже мертвецы не
смущали, он равнодушно перешагивал через тела, как через бревна, а
я недосчиталась одного из стражников.
Тогда я еще не знала, что Химера прочно сидит на крючке у моего
нынешнего хозяина, а из Леса – ну надо же, как вовремя! – вышли два
снежных великана, и у княжеского мага нашлось более важное занятие,
чем проверка остаточных аур на вельможном трупе. Тем более что
убийцы – вот они, лежат, родимые, и, за отсутствием некромантов,
никуда не убегут.
Я просидела взаперти до темноты, то подглядывая в замочную
скважину, то посматривая в окно, забранное частой решеткой.
Хотелось кушать, но еды не было. Глупый живот! Как ни корми его –
все равно на следующий день попросит еще… Было бы здорово наесться
один раз, а потом целый месяц не переживать об обеде. Говорят, так
только драконы умеют.
Воды я попила из кувшина для умывания. Потом намочила край
подола и стерла кровь с лица, груди, рук. Мебели в комнате почти не
было – только низкая кровать напротив очага, стул и сундук с
плоской крышкой. На лежанку с разбросанной на ней одеждой я сесть
не решилась, угнездилась на сундуке – время от времени вороша
красноватые угольки в камине и проговаривая про себя благодарности
Светлым.
Что будет со мной дальше – я не знала. И даже не загадывала
после тех глупостей, что навыдумывала себе о графе. Знал отца,
решил помочь, как же! Вон, помог – покосилась я в мутноватое
зеркало. Губа распухла, покрылась корочками, при попытке что-то
сказать сочится сукровица. Все горло – сплошной синяк, как не
задушил только… Хорошо, что новый граф не похож на своего брата.
Совсем ничем, кроме цвета волос. И смотрел он на меня не как на
лакомое блюдо, вспомнила я пронизывающий льдисто-холодный взгляд, а
как Магда на новые котлы. Расчетливо. Если сразу не убил – значит,
решил, что я ему могу пригодиться.
И что такое флер?
Услышав звук поворачивающегося ключа, я вскочила, вытянулась в
струнку. Мучнисто-бледный Тимар в изнеможении опустился на постель,
и даже в тусклом свете очага были видны темные круги под его
глазами. На левой ноге белела наспех наложенная повязка.
– Помоги сапоги снять, – буркнул он, сбрасывая с кровати
одежду.