– Дрова для кухни? – деловито поинтересовался он.
Я кивнула.
– Пойдем, провожу.
Не веря своей удаче, я быстро собрала дрова в охапку, одной
рукой прижимая их к себе, а другую доверчиво вложив в сильную
ладонь.
Мужчина бросил грозный взгляд на мальчишек, топнул ногой.
– Кыш отсюда, шакалье!
Я смотрела на него, как на посланника Светлых. Высокий, со
снежно-белыми волосами, собранными в хвост черной бархатной лентой,
иссиня-черными глазами, короткой бородкой, обрамлявшей крупный рот,
с сильными мышцами, перекатывающимися под рукавами, он поразил мое
воображение.
– Так значит, ты работаешь на кухне, – задумчиво протянул мой
спаситель.
– Да, господин.
– Нравится?
– Не очень…
Мужчина рассмеялся.
– А ты хотела бы быть, как она? – кивнул он на Куколку, все еще
играющую на балконе.
Я вздохнула, глядя на девочку. Красивые платья, игрушки… И она
наверняка не знает, каково это, когда руки ломит от ледяной воды в
ведре, а прошедший с блюдом слуга, как нарочно, наступает грязными
башмаками прямо на свежевымытый пол. Конечно, я ей завидовала.
Иногда, перед сном, представляла, как вернется отец, как снова
заберет меня в теплую каморку над казармами и купит… Нет, не
марципан. Большую булку свежего, еще горячего хлеба и кувшин
парного молока.
– Любая хотела бы, – сказала я, заметив, что мужчина ждет
ответа. – Только это невозможно.
– Ну почему же, – ответил мужчина, опускаясь передо мной на
корточки. – В День Поворота нет ничего невозможного. Тем более что
я немножечко маг.
Он сжал руку в кулак, а потом развернул ее ладонью вверх. Над
пальцами, рассыпая сиреневую пыльцу с крыльев, порхала бабочка.
Снова рука в кулаке, и не успела я разочарованно ойкнуть, как на
мужской ладони заискрилась льдистая лилия. Волшебник подул на нее,
а потом осторожно воткнул мне за ухо, пощекотав шею.
– Вот так, – улыбнулся мужчина. – Тебе идет.
– Спасибо, – прошептала я, боясь прикоснуться к цветку.
Мужчина поднялся, отряхнул полы плаща, снова наклонился,
подставив щеку. Догадавшись, я ткнулась губами в гладковыбритую
кожу.
Маг улыбнулся, порывшись в карманах, сунул мне серебряную
монету.
– Еще увидимся, Ли-и-ра, – протянул он мое имя и зашагал обратно
в сторону конюшен.
Глядя ему вслед, я запоздало присела в неуклюжем книксене.
Кухня встретила меня отвратительным запахом мокрого птичьего
пера, чадом над сковородами с прогорклым жиром, звоном посуды и
громкими выкриками Магды-поварихи, отдававшей приказы не хуже
казарменного сержанта.