Единственным человеком на борту, не
желавшим тратить время на разглядывание пиратской баркентины, был
капитан Джазбер.
- Слить всю воду из балластных
цистерн!– распорядился он с мостика, - Мистер Боузи! Все зелье в
топку!
Первый помощник втянул голову в плечи.
Своего капитана он привык бояться, как голодную акулу, курсирующую
неподалеку от корабля, но были вещи, которых он боялся
больше.
- Котел может не выдержать, - произнес
он, быстрыми судорожными движениями костяшек чертя на груди символ
Розы, - Старый у нас котел, сэр, если уж лопнет…
Ему не потребовалось заканчивать. Даже
последний юнга знал, что будет, если потрепанный котел
«Саратоги» не сможет сдержать в себе давления сгорающего
магического зелья и, треснув по всем швам, высвободит весь
чудовищный потенциал запертых в нем чар. Знал это и Тренч. Корабль
попросту превратится в летающую гранату, оросив дождем из щепы и
стальных осколков вперемешку с обрывками такелажа окрестные
острова. Большая часть, впрочем, канет в Марево и бесследно
исчезнет. Марево никогда не бывает сытым, оно охотно съедает все
то, что остается после кораблекрушений, из чего бы оно ни состояло.
Съест оно и Тренча, не моргнув глазом, тем более, что никаких глаз
у Марева и нет…
- Всем за лопаты! Зелье в топку! –
ледяным тоном распорядился капитан. Его взгляд заставил первого
помощника пошатнуться, как удар девятихвостой боцманской плети, -
Выжать все до последнего узла! Душу вытрясу!
Единственная труба «Саратоги» тоже
окуталась магическим дымом, в небо ввинтилась узкая дымная струя,
чей цвет невозможно было разобрать при помощи такого слабого
оптического прибора, как человеческий глаз. В одно мгновенье он
казался фиолетовым, в другое – алым, в третье – отчетливо зеленым.
Но даже если это зелье готовила самая могущественная ведьма Унии,
едва ли это могло облегчить участь корабля. Со скрипом ворочая
колесами, много лет простоявшими в бездействии, «Саратога» почти не
прибавила в скорости, зато ее корпусу передалась нездоровая
вибрация, похожая на дрожь тяжелобольного.
Сброс балластной воды не мог спасти
корабль, как не мог спасти его и ветер. Тренч слышал бурление под
килем – это через открытые кингстоны[19] в небо выливалось бурным
потоком содержимое балластных цистерн в днище корабля. Облегченная
от дополнительной ноши «Саратога» приподнялась на пару десятков
футов, но едва ли прибавила хотя бы половину узла
скорости.