— Она дочь миледи Кьяльми.
Такая полная барышня... Кажется, она проявляла к тебе интерес вчера
за ужином.
Так вот кто это был. Я
поеживаюсь — не то от предрассветного холода, не то от осознания
того, что был на волоске от серьезных проблем.
— Если что, — Фан Лин
оборачивается и, кажется, даже подмигивает мне, — она вдова, так
что... можешь смело действовать.
— Вот уж спасибо за совет. —
Кажется, Фан Лин принял мою благодарность за чистую монету, и я не
рискую его переубеждать. — Ну а что насчет...
— Мы пришли.
Я едва не врезаюсь в спину
резко остановившегося Фан Лина. Судя по тому, что я вижу, мы
остановились перед какой-то тренировочной площадкой, огороженной
полукольцом трибун. Фан Лин ставит на ближайшую скамью фонарь и
запрыгивает на соседнюю.
— Лорд Грэй. — Его тон резко
меняется на учительский, и мне это решительно не нравится. — Десять
кругов по периметру плаца. Нет-нет, мешок не снимайте. Бегите
вместе с ним.
«Ну вот. Прощай, псевдодружба,
здравствуй, дуэт учитель-ученик».
Я пытаюсь пристроить мешок за
спиной поудобнее. После четвертой неудачной попытки мне приходится
плюнуть на это и приступить к бегу трусцой. Мешок болезненно лупит
меня по хребту, но еще больше меня раздражает физиономия по-царски
раскинувшегося на трибунах Фан Лина.
— Слушай, Фан Лин, — кричу я,
зайдя на второй круг, — ты ведь в курсе, что я планирую поступать
на метафизика, а не на фитнес-тренера?
— Чего?
— Я говорю, зачем мне все это?
Физкультура что, обязательный предмет для поступления?
— Никак нет. Но вы кое о чем
забываете, лорд Грэй. Вы из Семнадцатого Доминиона.
— И?
Слух вновь режет волчий вой.
Кажется, тот стал заметно ближе.
— Как человек, который год
проучился в Небесной Военной Академии, могу вас заверить: даже если
вам каким-то чудом удастся поступить... вас будут ненавидеть.
Причем все: от студентов до преподавателей.
— Да ладно? — Дыхание начинает
сбиваться. — Не может же все быть... настолько плохо?
— Боюсь, что может. Все, кому
не лень, будут ставить вам палки в колеса. И если, вдобавок, у вас
будет плохая физическая форма... все станет совсем
грустно.
«То, что в Академии тебя
гнобили, вовсе не означает, что то же самое произойдет со мной.
Скорее, это говорит о том, что ты просто зануда без чувства юмора.
А таких нигде не любят».
Я почти решаюсь сказать это
вслух.