Хваленая космическая медицина «Ковчега», когда-то без видимых
усилий исцелившая простреленное плечо Инны Иноземцевой, а совсем
недавно за какие-то полчаса поставившая на ноги Олега,
навернувшегося с лестницы и расколовшего о ступени череп едва ли не
напополам, на этот раз оказалась бессильна. Бездушная техника
признавала, что с Настей что-то не так – свидетельством чему была
целая россыпь красных (ситуация тревожная) и синих (ситуация
критическая) огоньков на контрольной панели, – однако категорически
отказывалась считать это болезнью, а значит – лечить. Больше того,
когда, воюя с упрямым агрегатом, девушка в кровь распорола руку об
острый угол какого-то кронштейна, медотсек даже эту ее рану
проигнорировал. Создавалось впечатление, что для «Ковчега» Настя
уже мертва, – а трупами местная аппаратура не занималась, для них
здесь имелся специальный холодильник.
Труп, впрочем, оказался с норовом – поняв, наконец, что помощи
не будет, выпустил в реанимационный агрегат полмагазина из карабина
Тимура. Большая часть пуль, правда, ушла выше, угодив в стену, а
прежде чем Настя успела поправить прицел, подскочивший Тагаев
оружие у нее отобрал, сам при этом едва не попав под
огонь.
Дело было еще в Крепости, до переезда – сразу же по прибытии в
форт Виктория карабин у Тимура изъяли, поместив на хранение в рубку
– таково было одно из условий присоединения московского «Ковчега» к
Альянсу. Взамен Тагаев выточил себе ятаган – наподобие тех, что
использовали турки из Аксарая, – и теперь постоянно держал его при
себе, за что то и дело удостаивался недоуменных взглядов со стороны
новых соседей – ходить с оружием, если только речь не шла об охоте,
здесь, в Виктории, было как-то не принято.
Однако иного выхода у лишившегося карабина Тимура не было –
помня о страшной судьбе Марины с Олей, Настя взяла с него слово,
что как только у нее начнется приступ, юноша ее незамедлительно
убьет, оборвав мучения. С тех пор они практически не расставались,
ни ночью, ни днем.
Ни с кем, кроме Тагаева, она своей тайной не делилась (Кора,
которую девушка пыталась расспросить на предмет лечения, и
которая обещала сохранить их разговор в секрете – не в счет).
Тимур предложил было рассказать Мамаеву – мол, капитан имеет право
и даже обязан знать обо всем, что происходит в его команде, – но
Настя решительно воспротивилась: зачем? Помочь ей тот ничем не
поможет, а самому ему от этой информации пользы тоже никакой. Как
там говаривал покойный капитан Безбородов? Многие знания – многие
печали! Вот с Чужой, окажись та рядом, Настя бы, пожалуй,
посоветовалась, но от трутня не было никаких известий с того дня,
как Олег отвел инопланетянку к немцам под видом их соотечественника
Отто. Кажется, назад ее уже особо и не ждали.