— Андрей, я не имею морального права
осуждать вас за этот поступок, — заявила княгиня. — Вы защищали
свою семью. А семья и кровь — самое важное. Это то, ради чего стоит
жить и то, ради чего можно умереть или рискнуть всем. Ваших жену и
детей сейчас осматривает лекарь, им будет оказана вся возможная
помощь. Что до истории, в которой вы оказались замешаны… Вам сейчас
опасно находиться в Петербурге и в Выборге, поэтому я отправлю вас
на некоторое время в Тихвин на нашу дальнюю дачу. Для вас там
найдется работа, и ваша семья сможет спокойно восстановиться.
— Ваша светлость…
— Однако впредь я не потерплю
замалчивания проблем, Андрей. Надеюсь, подобное более никогда с
вами не случится. Но в следующий раз, если вы действительно
намерены сохранять верность моему Дому, сообщайте обо всех угрозах
и неприятностях.
Андрей поцеловал руку матери и
вернулся на диван.
— Что до вас, Федор…
— Тихонович, ваша светлость.
— Я благодарна вам за помощь, Федор
Тихонович. Моя помощница рассчитается с вами и компенсирует все
неудобства. Надеюсь, этих средств с лихвой хватит и для вашего
молчания. Сейчас нам не нужны скандалы.
— На вашем месте я бы тоже
отправился в Тихвин, — сказал я. — Или в другое отдаленное место.
Вас могут начать искать.
Водитель мола кивнул.
— Что ж, теперь, раз мы уладили
первые формальности, вы можете быть свободны…
Речь матери прервал настойчивый
стук. Аграфена приоткрыла дверь, и я увидел местного управляющего
Павлова. Он что-то прошептал помощнице, и та, кивнув, вернулась к
матери.
— Вы свободны. Кажется, у нас
сегодня день визитов.
Андрей и Федор спешно ретировались
за дверь, а непонимающе уставился на женщин. Аграфена вышла, а
затем вернулась в компании высокого темноволосого мужчины в строгом
сером костюме.
Легко поклонившись, он тут же
направился к матери. Судя по военной выправке и хорошей форме —
силовик. Лет сорока… И физиономия как с обложки журнала. Такими в
кино показывают «хороших парней».
— Женя! — воскликнула мать и
бросилась к нему.
Женя?!
Мать даже имя Аграфены никогда не
сокращала!
Мы с Феней ошарашено уставились на
княгиню. Мужчина прикоснулся к перстню на руке матери, а она,
приняв приветствие, заключила его в теплые объятия.
— Ваша светлость, ей богу, простите
за этот маскарад с пирожными и запиской, — смущенно проговорил
гость. — Я получил донос слишком поздно, пришлось действовать через
начальника поезда.