– Да, какой смысл? Время только терять будем. Вы их уже не
найдёте. По горячим следам ещё можно было схватить, а так… Не хочу,
в общем. Ладно, спасибо за американские горки. До свидания.
Сержант хмыкает, а лейтёха стоит с приоткрытым ртом и
соображает. Я аккуратно схожу с гравия и ступаю на неширокую
бетонную полосу, залитую вдоль ряда кирпичных гаражей.
– Эй, Артём! – бросает мне в спину лейтенант.
Я, не оборачиваясь, делаю прощальный жест и молча двигаю дальше.
До дома недалеко, ничего, дойду и босиком.
Вернувшись домой, стягиваю джинсы, лопнувшие по шву на заднице,
совершаю омовение своих избитых конечностей и переодеваюсь согласно
статусу. Надеваю заношенные и блестящие на коленях школьные брюки,
бросаю в стирку рубашку, а футболку оставляю. Натягиваю кеды и
собираюсь снова выскочить из дома.
На этот раз я решаю немного прогуляться, посмотреть на город в
его девственно-советском состоянии, а потом идти к бабушке. Купить
бы ей гостинец какой-нибудь… Но где взять деньги?
Деньги… Да, деньги… Вообще-то у меня они есть… Ёлки! Конечно, я
же коплю на проигрыватель! Я, не разуваясь, иду к себе в комнату,
выдвигаю ящик стола и вытаскиваю из глубины небольшой серый ящичек
для химических реактивов. Отец с завода принёс, или мама из
универа. Откидываю крышку... Ого! Богатство какое. Тут рублёвки,
трёшки, пятёрки и даже одна десятка. Это бабушка мне подкинула.
Всего двадцать один рубль с мелочью из необходимых ста
восьмидесяти, что ли…
Помню, в итоге я так и не накопил, сколько надо, и тогда
взрослые скинулись на недостающую сумму и купили мне бердскую
«Вегу». Серебристую, не очень красивую, но звучащую по тем временам
вполне прилично. Счастья было… полные штаны, как дедушка
говаривал.
Я беру мелочь и пятёрку. Пусть лежат в кармане, лишними не
будут. Натягиваю кеды и вылетаю в оживший социалистический
заповедник. На сердце, конечно, уже не так радостно, как с самого
утра, утраченные «адики» тяготят душу, но лёгкость, называемая
молодостью, велит смотреть в будущее с оптимизмом. Именно к этому
призывает и житейский опыт. Теперь-то уж всё будет иначе.
Я перебегаю «Весеньку» и останавливаюсь перед булочной. С
детства знакомая витрина – хлеборобы,
трактора, снопы пшеницы. Выцвевшая надпись гласит: «Хлеб – наше
богатство». Согласен! Под витриной на цоколе нацарапано: «Секс
Пиздолс», через букву «з». Ха, точно! Всю жизнь здесь это граффити.
Или, учитывая технику исполнения, скорее, сграффито.