– Дерьмом! – зло ответствовал Хэнк и сплюнул себе под ноги, но
всё же его тощие руки извлекли на голубоватый свет жалкий паёк.
Отдающая тряпками вода в изрядно потёртой кожаной фляге,
тронутый зелёной плесенью хлеб, кусок вяленой конины и какие-то
сухофрукты, скорее окаменевшие, чем засушенные.
– Ты пока поешь, – сказал Эдуард, берясь за кирку, – а я начну
потихоньку.
Старик проводил благодарным взглядом широкую мускулистую спину
парня, удалявшегося в дальний конец штрека. В последнее время Эд
брал на себя всю самую тяжёлую работу, оставляя Хэнку погрузку руды
в вагонетку. Этот мальчишка появился здесь два года назад.
Испуганный, наивный и бесконечно печальный, за время, проведённое
на каторге, он волшебным образом преобразился. В этом и заключалась
подлая магия тоннелей: сначала они превращали зелёных юнцов в
матёрых здоровяков, а через несколько лет бородатые работяги
обнаруживали себя дряхлыми, гнилыми стариками, харкающими кровью…
как Хэнк. И всё же Эду повезло попасть именно в этот штрек. Хэнк
даже думать не хотел, что было бы с этим парнем, попади он в
напарники к какому-нибудь насильнику или душегубу, которых, видят
Древние, в Железных горах томилось предостаточно.
Завершив скромную трапезу под монотонный стук кирки, Хэнк пошёл
проведать своего молодого напарника. Тот уже выворотил из стены
увесистую глыбу и теперь старался разбить её на более мелкие части.
Старик взял лопату и принялся отгребать обломки.
Они работали слаженно, то и дело обмениваясь короткими фразами.
Шутили, рассказывали случаи из жизни, подбадривали друг друга.
По-другому тут было нельзя.
До того как попасть в подземелья Гнезда Олофа, Хэнк много
путешествовал, а потому его запас историй никак не иссякал. Эдуард
с удовольствием слушал про базары Самоцветных островов и опасности,
подстерегавшие человека в море, про угрюмых жителей Мареновых топей
и их странных богов, про пылающие пурпурным светом огни Предела и
рыбаков, что строят святилища на берегу Мать-озера. Многие из этих
рассказов он слушал уже не первый раз, но никогда не прерывал
напарника. Хэнк был замечательным рассказчиком. Не говорил он лишь
об одном – за что угодил в шахты.
На этот раз, к тому времени как пламя светоча начало жалобно
подрагивать, предвещая свою скорую смерть, им удалось полностью
забить вагонетку твёрдой каменистой породой. Пока свет не угас,
можно было сделать ещё что-то, чтобы облегчить свой завтрашний
труд.