Ввиду того что господин его надеялся принять
когда-нибудь духовный сан, слуга, как и подобает слуге духовного
лица, был неизменно одет в черное. Это был берриец лет тридцати
пяти — сорока, кроткий, спокойный, толстенький. Свободное время,
предоставляемое ему его господином, он посвящал чтению духовных
книг и умел в случае необходимости приготовить превосходный обед,
состоящий всего из нескольких блюд, но зато отличных. В остальном
он был нем, слеп и глух, и верность его могла выдержать любое
испытание.
О лицемерии здесь не сказано ничего,
да и дальше Дюма показывает человека простодушного и искреннего
даже тогда, когда он лжет.
А почему читатели его частенько не
любят?
Да потому, что у него не сложились
отношения с д'Артаньяном, точнее, потому, что у д'Артаньна не
сложились отношения с ним. Гасконец нашел общий язык и с
Мушкетоном, и с Гримо, а вот с Базеном не удалось.
Почему?
Ну, а как еще Базен, мечтающий о
духовной карьере господина (который все время уверял, что его цель
— церковь), должен относиться к д'Артаньяну, который все время
втягивает господина в авантюры, весьма далеко отстоящие от спасения
души? В этом вопросе Базен всегда был последовательнее Арамиса. Тот
вспоминал о своем призвании только в минуты невзгод. Базен помнил о
нем всегда!
Как он радовался, что господин,
наконец-то обратился к Богу (и на всякий случай спрятал от Арамиса
шпагу, пистолеты, шляпу с плюмажем и кружева всех сортов — чтобы не
утратил возвышенного настроения)! Как был счастлив, что тот начал
писать диссертацию и вдруг.... является д'Артаньян.
Попытка Базена встать на пути
д'Артаньяна, чтобы спасти душу Арамиса, была почти героической. И в
чем-то трогательной в своей тщете. А уж как он горевал, когда
Арамис отказался от церковной карьеры! И утешения д'Артаньяна, что
кардиналы тоже участвуют в войне, не помогали. "Мир перевернулся
вверх дном", — сказал бедняга.
Да и в романе "Двадцать лет спустя"
он героически защищает Арамиса от вредного влияния д'Артаньяна. Ну
кто бы еще осмелился встретить гасконца словами "Отыди, Сатана!"?
И, между прочим, не поддался на подкуп, хотя д'Артаньян не
поскупился: полпистоля, то есть 5 ливров — это большие деньги! Но
нет, интересы Арамиса не продаются. "Неподкупный", — проворчал
д'Артаньян.
При этом нельзя сказать, будто Базен
был равнодушен к деньгам. В романе "Три мушкетера" единственный
случай, когда он признал, что счастье возможно не только для
человека церкви, был случай, когда ему сказали, что золотые Арамис
получил от издателя его поэм. Впрочем, по мнению многих, поэты тоже
по своему беседуют со Всевышним.