—
Кто добывал? — спрашивает. — Кто ещё живёт в гнезде?
Родня?
—
Машина сделала, — отвечаю, указывая на синтезатор. — Из белковой
смеси и воздуха.
Я
показал, как кладётся био-смесь, как запускается машина, и
обрисовал, что рыба рождается и зреет внутри, словно в яйце. Как с
ребёнком мелким разговаривал. Тенго не верила, смотрела
глазками-пуговками, нюхала подолгу машину и рыбу, искала подвох. Я
все думал, как подойти к главной нашей теме, но не хотел
травмировать дикарскую душу, ждал, пока Тенго обгрызёт рыбий хвост
и прекратит шнырять по пищеблоку с рыбой в лапах.
—
Ешь! — вдруг опомнившись, подскочила ко мне дикарка, ткнула в лицо
остатком рыбьей тушки. Разумеется, сырой.
—
Зачем? — отвёл её лапку.
—
Для яиц надо! — она тревожилась и в нетерпении прижимала рыбу к
груди. — И утьи яйца, сразу с кожурой!
—
Понимаешь, я могу их не выносить, —
наконец осторожно решился я.
—
Почему? — она сморщила шёлковый серо-зеленый лобик и насторожила
уши.
—
Мы с тобой разных видов, — сказал я. — Они останутся
неоплодотворёнными. Разный код ДНК.
—
Ерунда, — отмахнулась Тенго. — Много слов, не понимаю. Пусти волну,
они живые.
Я
уже знал, что искроволной она называла свой электроимпульс, которым
владела подобно утконосу или слепой акуле — она болтала без умолку
и выкладывала всё подряд о своём народце, об их подобии
биологической цивилизации и родовом строе, не забывая открывать
шкафы и проверять содержимое. Над электронными дверцами подолгу
зависала и нюхала лампочки, трогала пальцем, лизала языком и была
шокирована. Эдакая водоплавающая кроманьонка янтарного
мира.
—
Я могу и умею сам пускать ультразвук, — сказал я, — но не головой,
а машиной, такой же, как та, что делает пищу. Надо пойти в
медотсек, лечь в аппарат.
—
Как скажешь, господин мой Нико, — легко согласилась Тенго. —
Вставай! Пошли пускать волну.
Внезапно меня взбесила её легкомысленность и
покладистость, словно больше не было бед, а беспокойство в жизнь
принёс не Паркинсон, а лишь она. Очень раздражала.
—
Почему ты ко мне так обращаешься? — резко спросил.
—
А как надо? — удивилась. — Ты — мой муж и господин, ты греешь наши
яйца и вынашиваешь детей. Мой долг — тебе служить и помогать
переносить тяготы яйценосца!
—
Почему ты бесконечно болтаешь?! — вдруг крикнул я.
Вместо того, чтоб успокоить, эта тирада меня
окончательно вывела. Честное слово, захотелось её пинками выгнать с
базы.