Он, конечно, был крупнее меня, но в поединке на ножах под водой
разница в весовой категории не столь существенна. Тут больше решает
ловкость, чем масса тела или даже сила мышц. И я, как оказалось,
быстрее двигался и лучше владел под водой ножом, чем мой противник.
Хотя это и был мой первый не учебный бой. Острая сталь проворно
мелькала в моей руке. К тому же, я действовал ножом левой. И
противник, которого, наверняка, обучали где-то в Британии или во
Франции, даже не ожидал, что встретится в подводном бою лицом к
лицу с левшой. Я атаковал нагло, как злобная мурена, неожиданно
набрасываясь и раня врага. А он оборонялся словно какая-то большая
рыбина, сильная, опасная, но неповоротливая.
Видя, что проигрывает, диверсант попробовал таранить меня своей
массой. Оттолкнувшись от ржавого корпуса затонувшего корабля ногами
в ластах и левой рукой, он рванулся ко мне, держа нож впереди,
словно то был рог какого-нибудь нарвала. Но, изобразить из себя
рыбу-меч у него все-таки не вышло, потому что я успел уйти в
сторону и нанес удар ножом ему в корпус, хорошо попав клинком в
область печени. После такого он, скорее всего, не выживет. Хотя и
приказано стараться брать подобных субъектов живыми, но самому
все-таки выжить нужно прежде всего. Потому мне наплевать, что
капитан-лейтенант Самойлов потом снова будет материться. Главное,
что я, кажется, остался жив и даже не ранен, а мой противник уже не
жилец. Обмякнув, он перестал сопротивляться, а вода вокруг него
быстро мутнела от крови.
Я вырвал свой нож из раны противника, одновременно другой рукой
выбив из его ослабевшей руки импортный клинок. Отметив про себя
ценность трофея, который бездарно сгинул на дне, я попытался
буксировать раненого диверсанта к поверхности. Он еще был жив,
потому что трепыхался немного, вот только мало что мог уже сделать
в таком состоянии, больше напоминая продырявленный беспомощный
мешок, из которого интенсивно вытекала кровь. Через несколько
секунд он потеряет сознание. А пока вражеский аквалангист еще
смотрел на меня ненавидящим взглядом сквозь стекло маски в
бессильной злобе. Что ему еще оставалось? «Это тебе за наш Северный
поток!» — хотел я сказать ему напоследок, прислонившись своей
маской к его. Но, не успел. Мне казалось, что он просто пытается
безоружной рукой зажать свою рану. А он, оказывается, нажал там
что-то на своем поясе. И в этот момент рвануло. Диверсант оказался
каким-то камикадзе или шахидом-самоубийцей, активировав
самоликвидацию…