Непонимающий, что именно нельзя упускать, О лишь послушно
кивнул.
– Передай, что говорили вельможи после выхода? – сразу объяснил
свою мысль Ли Чжонму. – Обо мне, о совете.
Слуга обомлел. Уж он такого наслышался…
– Восхищались твоей прозорливостью, сиятельный. Тому, как
глубоко ты хочешь вникнуть в суть вещей.
Старый генерал так дернул ногой, что едва не лягнул своего
почтительного слугу. С кряхтеньем сел, помогая себе руками,
нагнулся вперед, ухватил Гванука за одежду и притянул к себе.
– Не проведаю, кто научил тебя, что лесть – это хорошо. Забудь
это, О! Лесть – еда дураков. Она нужна тем, кто желает жить в
слепоте. Ясно? Никогда, слышишь? Никогда не подавай мне лесть! Мне
нужна только правда. От всего. Но от твоего рта – большинство!
Сейчас я считаю твои слова глупостью. Завтра сосчитаю изменой.
– Прости меня, сиятельный! – Гванук испуганно рухнул на пол.
Рухнул бы – но генерал держал его крепко. – Я всё понял… Но… Но
такие слова и в правду произносили…
Старый Ли хохотнул.
– Дай-ка угадаю: был один мужчина, и зовут его Ли Сунмон?
– Верно! – искренне восхитился Гванук. – Как ты догадался,
сиятекльный? Он твой родственник? Из твоего понгвана?
Улыбка сползла с лица главнокомандующего.
– Я не помню, О, – со страхом прошептал он. – Ты должен
выяснить. Пойдешь к воинам и морякам – поузнай. Про Сунмона. И
вообще – есть ли тут моя семья. Кто-то.
Подумал и добавил:
– Но и выспись тоже. Хорошо спи. Завтра – сложно-тяжелый день
встанет. Много дел. И много твоей помощи взыскую. Нехорошие мысли
меня глодают.
– Какие? – испугался Гванук.
– Плохая война. Вместо великого флота – лодочки. Вместо великой
армии – сотни крестьян даже без палок. Да и командующий… в ту же
стать. Старый, дряхлый, немощный…
– Что ты, господин! Твоя слава, твои победы…
– Велел же, не улещи! Воли к борьбе нет. Тело требует: отдых,
отдых. Противность! Моя бы воля, О – я бы никому в большой
должности состариться не позволил. Но в этой отвратной старой туше
– я… теперь раздумывать надо… Опять же, что за война! Идем бить
врага туда, где врага нет. Рождается в голове странность:
ненастоящую армию послали на ненастоящую войну.
– Господин, ты велел мне говорить тебе правду…
– Истинно!
– Тогда, может, это и хорошо? Приедем на Цусиму, воевать не
будем. Все целые вернемся домой.