ью посвятил меня в послушники и, лишь свершив
обряд, выдал так необходимую одежду.
Мне осталось лишь головой покачать. Экая щепетильность. И
после этого некоторые ещё смели называть православных еретиками и к
крестовым походам на Русь призывать? Да в той же Италии в это время
римские папы, особо не стесняясь, семьи заводят и своих
сыновей в кардиналы и епископы с малолетства возводят.
Светский кардинал. Этот термин — чисто католическое изобретение.
Эксклюзив, так сказать!
Вытаскиваю из сундука небольшой заплечный мешок со всем золотом
и драгоценностями, что оказались под рукой, кладу в него царскую
печать и шапку Мономаха.
Эх! Саблю бы взять да где я её под подрясником спрячу? Как и
царские регалии, что самозванцу в качестве трофеев придётся
оставить. Ладно. Пусть годик попользуется. Мне и печати на первое
время хватит. Она похлеще иного меча ударить может.
Тут как раз случай можно вспомнить, что уже через год после
моего «убийства» случился.
Когда убили первого Лжедмитрия, в Литву сбежал один из его
сторонников — дьяк Молчанов. И не просто сбежал, а ещё и царскую
печать с собой прихватить не забыл. И начал с этой печатью, от
имени будто бы спасшегося царя, грамоты во все стороны рассылать.
Таквот. Этого оказалось достаточно, для начала
восстания Ивана Болотникова, которое до стен самой Москвы
докатилось. Вот она какова, сила печати царской!
Спуск особых затруднений не доставил. Завязал потуже пояс,
фиксируя спрятанный под одеждой нож, закинул мешок на плечо, быстро
соскользнул, едва не повредив ладони. Прислушался, напряжённо
вглядываясь в темноту.
От дворца до Фроловских ворот было совсем недалеко.
Всего-то и нужно, мимо всё того же Успенского собора пройти и
колокольню обогнуть. Вот только таким образом я как раз мимо
стрельцов, что у входа во дворец расположились, пройти должен был.
Если узнают, на том мой побег скорее всего и
завершится. Вся надежда на предрассветный сумрак, монашескую одежду
и то, что на меня внимания не обратят. Тут таких в рясах и
подрясниках много шастает.
Иду уверенно, не таясь, внимательно разглядывая кладку из белого
камня под ногами. Ни к чему перед стрельцами лицом светить. Оно для
меня, в данный момент, главный предатель.
Вот только волновался я зря. Стрельцы если в сторону куда-то
идущего послушника и взглянули, то так, мельком. Мало ли куда божий
человек спешит? Во дворец не ломится, и ладно!