Вперёд выехал знакомый хмурый бей в покорёженном доспехе. Не
спеша окинул нас взглядом, покосился на понурого беглеца, и хищно
оскалился, обнажив крепкие, крупные зубы.
Небрежный взмах руки и на пленника накинулось сразу несколько
кочевников с обнажёнными ножами, повалив на землю.
— Помолись за меня, святой отец! — отчаянно донеслось до меня
из-под кучи тел. — За Тимоху Лутаря помолись! Ыааа!!!
В сменившем крик вопле было столько боли, что даже живущие не в
самое гуманное время мужики сжались, втянув в головы плечи.
Несколько женщин заплакали: горько, жалобно, тихо.
— АААА!!! — никак не желал смолкать крик, выворачивая душу
наизнанку.
— Тимоша! — девушка возрастом чуть старше Насти с такой силой
рванулась в сторону ногаев, что проволокла пару метров вцепившегося
в неё мужика. Тот, с трудом справившись, попятился назад,
оттаскивая извивающуюся женщину.
— Куда прёшь, дура?! Охолони! Не поможешь ты ему ничем! Сама
только голову сложишь, да нас под расправу подведёшь!
— Пусти, ирод! — зарыдала та, безвольно повисая на руках.
— Суки, — выдавил я из себя, чувствуя, как несмываемой волной
поднимется бессильная ярость. — Нет, просто убить. Покуражиться им
надо.
Рядом горько зарыдала Настя. Вот ведь. Когда деда убивали,
крепилась, а тут прорвало.
— Ты бы потише буянил, — толкнул меня в бок Илейко. — А
то, не ровен час, и до тебя доберутся. Вон как их старшой в твою
сторону зыркает. Ему сейчас застращать полоняников надо, чтобы в
дороге покорнее были и о побеге даже не мыслили. Может и тебя
заодно порешить. Им что мирянин, что послушник, всё
едино. Одно слово — нехристи.
— Зыркает, говоришь?
Я развернулся в сторону вожака ногаев и встретился с ним
глазами. Нескрываемая насмешка, замешанная на презрении в
прищуренных серых глазах, взбесила ещё больше, заставляя терять
остатки осторожности.
С вызовом, не отводя глаз, я начал читать молитву: громко,
перекрывая плач и бормотание мужиков.
— Что же ты делаешь, монах? — забывшись от волнения, Илейко
возвёл меня в так и не полученный мною сан. — Глаза хотя бы опусти!
Может и не тронет тогда. Молитвы читать, они нам не запрещают.
Между тем, крики несчастного, наконец, смолкли, захлебнувшись в
кровавом бульканье. Степняки поднялись с травы, раздались в
стороны, посмеиваясь и оживлённо переговариваясь между собой.