Аргузин свистнул в свою дудку как-то по-особому и промеж рабов
прокатился тяжкий вздох.
— Сейчас галера полным ходом пойдёт, — пояснил мне помрачневший
Тараско. — Видишь, Истамбул показался, вот капитан и заторопился.
На берег сойти скорей хочет! Так что крепись, брате. Пока не
причалим, роздыху басурмане не дадут.
— А коли не сдюжит кто? — поинтересовался я, наблюдая, как сразу
несколько пожилых рабов разносят промеж гребцов пищу.
— А кто не сдюжит, того за борт с горлом перерезанным. Порт
рядом, там новых найдут, — откликнулся на мой вопрос Янис,
невысокий, коренастый литвин средних лет.
Я за те несколько дней пути в Туретчину успел со всеми гребцами
перезнакомится. Имеется в виду с теми, кто рядом сидел.
Так со мной весло кроме Болотникова, Тараски и Яниса, делил ещё
мрачный, угрюмый поляк Войцех, бывший, как шепнул мне по секрету
Тараско, лыцарем в отряде самого старосты велюнского Александра
Конецпольского.
Спереди тянули лямку пожилой запорожский казак Петро
Нагиба, два моих земляка; Михайла, молчаливый крестьянин из-под
Калуги и весёлый, неунывающий Аника, бывший в той прошлой жизни до
рабства мелким приказчиком у своего же отца; тверского купчины,
среднихлет грузин, именующий себя Георгием и
заявляющий, что раньше служил азнауром (грузинский дворянин) у
кахетинского царя, во что, впрочем, никто особенно не верил и
здоровенный татарин Икрам, сосланный на галеру своими единоверцами
за неизвестно какие грехи.
Сзади меня расположились ещё два поляка Тадеуш и Матиуш,
болгарин Радко, Богдан из Валахии и баск Инеко.
Такая вот сборная-солянка! И я был совершенно уверен, что, если
опросить остальных участников нашего дружного и сплочённого
коллектива, список стран значительно расширится.
Ну, а что я хотел? Оттоманская Порта в начале XVII века
ещё довольно сильна и продолжает действовать наступательно. По
крайней мере, в Европе. И только после разгрома турок под Веной в
1683 году австрийцами и поляками, наметится обратная тенденция. Ну,
мнедо этого времени всё равно не дожить, даже если
благополучно из этой переделки выпутаюсь и к власти прийти
умудрюсь.
Кстати, разговаривать гребцам, вопреки ещё одному
расхожему штампу не возбранялось. Лишь бы это гребле не мешало и не
в тёмное время суток происходило. Ночью вообще любая активность
среди невольников не поощрялась. Мало ли о чём в темноте
шушукаются