Никита с любопытством поглядел на
него. Через узкое зарешеченное оконце, забранное забрызганным
дождевыми потоками стеклом, полуденное солнце едва-едва освещало
каморку, и поэтому сухое вытянутое лицо Козыря казалось очень
старым. Неряшливая щетина уже превращалась в жесткую бороду,
скрывая тонкие неврастенические губы, во впалых глазницах клубилась
злость человека, которого лишили свободы. Отросшие волосы падали на
уши и лоб спутанными космами, и Козырь одним движением руки закинул
их назад.
Лет ему было сорок-сорок пять, а то и
больше. Судя по рваной аурной плёнке желтовато-бурого цвета,
начисто забивавшей возможность точно определить возраст, тяжёлая
болезнь уже жрала организм, медленно поднимаясь к сердцу. «Средняя
степень туберкулеза, - безразлично, как медик, повидавший многое на
свете, поставил диагноз Никита. – Лет пять, не больше, протянет,
если не уедет куда-нибудь на юг. Да и не факт, что там ему лучше
станет. Впрочем, зачем давать ублюдкам шанс коптить небо?»
Никита осторожно потянул носом воздух
и уловил только запах пропотевшей одежды и неприятной кислинки
давно немытого тела.
- А чего он такой… грязный? – спросил
он Данилу. – Воды в реке полно, загнали бы по шею, пусть
моется.
- Когда расскажет, зачем в посёлок
шёл, тогда и получит водные процедуры, - беззлобно, но жёстко
ответил Могутов. – Спасибо пусть скажет, что ещё на парашу
выводим.
Козырь выпрямился и с дерзостью
поглядел на молодых людей, обряженных в обычную одежду вроде
рубашек с короткими рукавами и в брюках, из-под которых
поблёскивают начищенные туфли. Пижоны соизволили поглядеть на
мучения потерявшего свободу человека. Развлечений не хватает?
Он машинально потёр запястья, на
которых отчётливо виднелись белесые следы от кандалов. И посмотрел
на Владимира, словно ожидая от того пояснений.
- Пузанов Василий, он же Козырь, -
правильно понял князь Строганов-Турский, так теперь официально
именующийся в Бархатной книге дворянских родословных. – Сорок
восемь лет. Опасный рецидивист, первая ходка была в девятнадцать
лет за убийство семьи фермеров. Убивал, гнида, не один, конечно, а
попался как позорная сявка, пропивая награбленное в кабаке.
Неопытный был, поэтому и пошел по этапу в одиночку. Никого не
выдал, что сразу подняло его авторитет среди уголовников. Десять
лет строгого содержания в Соликамском остроге, после освобождения
за ум не взялся. Серия ограблений банков в Томске и Красноярске,
десять трупов. Поймали гада и влепили на полную катушку двадцать
пять лет каторги. Сколько отсидел, а, Козырь?