- Зря ты так, Женя. Он любит
тебя.
- Да ну вас, - махнул Женька рукой и
пошёл в туалет, где закрывался часто, сидя на унитазе и
читая-перечитывая журналы «Вокруг Света».
- Ты снова там до утра засядешь? –
встрепенулась мать. – Ужинать будешь?
- Буду, - обиженно буркнул Женька. –
Что, опять суп из пакетиков?
- Я только что, между прочим, с
работы пришла, - обиделась мать. – Это вы тут бездельничали весь
день. А мать горбатится на заводе, между прочим.
Я покраснел от стыда и скрылся в
туалете.
- Во, бля, попал! – подумал я,
усаживаясь на фанерный стульчак, выпиленный и покрашенный белой
краской, кстати, Сашкой. – Дурдом, нафик! И за что мне такое
наказание? Чем я провинился, что меня на исправиловку кинули в
шестую палату?
Взяв самый свежий журнал, я увидел
его обложке цифры «1972» и надпись «май». То, что на дворе лето,
ничего не значило. Свежий журнал, конечно же у брата в комнате.
Значит, это - одна тысяча девятьсот семьдесят второй или,
накрайняк, – семьдесят третий год. Не успел ещё журнал хоть как-то
растрепаться.
- Вот это номер, - сказал я, не имея
ввиду выпавший у меня из рук журнал «Вокруг Света».
Полистав журнал, не задержавшись,
впрочем, ни на одной публикации – взгляд скользил по тексту и
картинкам, а мысли были слишком далеко – я вышел и, помыв руки,
прошёл на кухню. Матери на кухне не было. На столе стояла тарелка
супа с макаронными изделиями типа «звёздочка».
Поковыряв в тарелке ложкой, нырнул в
холодильник и выудил оттуда маслёнку со сливочным маслом. Отрезав
себе три ломтя обычного хлеба, намазал их маслом и, вприкуску,
слопал тарелку супа. Налил себе ещё, съел, но остался голодным. В
кастрюльке супа оставалось на одну порцию. Брат, скорее всего, ещё
не ужинал. Та-а-а-к… Налил в большую кружку кипятка из чайника,
плеснул туда вчерашней заварки, насыпал четыре ложки сахара.
Резанул ещё хлеба. Да-а-а… На одну мамкину зарплату не
разгуляешься.
- И угораздило мне попасть в неполную
семью, - подумал я.
Про своего отца Женька ничего не
знал, но его он никогда не видел. Однако знал, что и алименты от
него мать не получала.
Паническая атака нахлынула на меня и
я заметался по кухне, бесцельно открывая и закрывая дверки
настенных шкафов, сделанных, кстати, Сашкой, и холодильника. Мать
застала меня когда я уже в десятый раз открыл его, заглянул
вовнутрь, и снова закрыл. Холодильник был новый, и назывался
«Бирюса».