И
началось.
Ада
простёрла руку, напряжённую, с загнутыми крючьями пальцев, и
схватила нечто невидимое перед самым носом пьяного. Крутанула
кистью, будто натягивая верёвку. Оскалилась, задышала сипло, с
голодной страстью.
Стропальщик вздрогнул, силясь отвернуться; не
вышло. Зрачки отчаянно задёргались. Ада шипела, щерилась, рукой
вытягивала его взгляд, как рыбу из воды, и вытянула, наконец:
пригвоздила к себе, к своему заплаканному, перепачканному тушью
лицу.
Стропальщик разинул рот. Тяжёлый стон зародился у
него в груди и долго не кончался, длился, прерываясь на судорожный
вдох и вновь продолжаясь на одной и той же ноте. Покрытый налётом
язык дрожал между испорченных зубов, стучали по груди сведённые,
как у паралитика, руки, а глаза неотрывно смотрели на Аду. Она пила
этот взгляд, как воду. Расправляла плечи, даже ростом, кажется,
становилась выше. Облизывалась, жмурилась, урча от
удовольствия.
Питалась.
«Может,
пронесёт, – думал Кат. – Вон здоровый какой. Может, и выживет. В
дурака превратится, но выживет…»
Вдруг Ада
громко охнула. Стон оборвался. Стропальщик несколько раз всхрапнул,
раскинул руки, дёрнулся и с костяным стуком свалился на пол.
Помотав головой, он затих – как-то основательно, бесповоротно,
будто спрятался от всего мира. Навсегда.
Пламя
свечей колыхнулось и снова выровнялось.
В печи
звонко щёлкнул уголёк.
– Твою
налево, – сказал Кат сквозь зубы. – Опять.
– Опять,
– равнодушно отозвалась Ада.
Морщась и
растирая пальцы, она опустилась на стул. Сбросила шаль и кофту,
открыв камень, что висел на груди. Сейчас камень сиял, как
крошечная луна, и внутри него клубилось беспокойное
марево.
– Хорошо,
– промурлыкала Ада. – Хорошо.
Кат
помедлил, ожидая, что она скажет ещё что-нибудь, но она лишь
смотрела, прищурившись, на огоньки свечей и потирала ладони, словно
только что вошла с сильного мороза в тепло.
Тогда он
нагнулся, пошарил под столом. Нащупал вывернутые ступни, обутые в
тяжёлые ботинки. Повернулся к Аде спиной, взялся покрепче за голени
стропальщика – ещё тёплые – и потащил мертвеца из кухни в
зал.
Там ему
встретился Петер. Двинулся было из тени на свет, желая не то
спросить о чём-то, не то предложить помощь, но тут же увидел
волочащееся по полу тело, и, негромко ахнув, отступил назад. Ему
было некуда бежать сейчас. Кат запер входную дверь, а окна первого
этажа были забраны решётками, хоть и тронутыми ржавчиной, но всё
равно очень крепкими.