Кат
вступил в сумрачную пустоту зала. Паркет затрещал под страшной
тяжестью, перекинутый через плечо пьяный осоловело промычал нечто
невнятное. В остальном было тихо: Ада, у которой отобрали добычу,
быстро угомонилась.
Петер
несмело зашёл следом. Кат изловчился и, высвободив правую руку,
запер дверь. Так надёжней. Всё-таки парнишка может дать дёру, ищи
его потом…
Пройдя до
кухни, он нашарил носком ботинка дверь и протиснулся в проём.
Ухнул, перевалил пьяного на стол. Было темно; он разыскал на полу
сброшенный подсвечник и, прочертив спичкой фиолетовую молнию, зажёг
свечи. Только две – третья куда-то закатилась. Вышло, как на
похоронах. Что ж, так тому и быть.
Кат
откинул, наконец, волосы со лба и перевёл дух.
Ада
сидела там, где её оставили, во главе стола, на котором теперь
громоздилось тело загулявшего стропальщика. Лицо её пятнали потёки
туши.
– Ч-что
это? – спросила она, всхлипнув.
– Это
тебе, – сказал Кат и поставил подсвечник на буфет, повыше. – Вместо
мальчишки. Извини, я его забираю. Так надо.
Стропальщик шумно выдохнул. Пространство
моментально заполнилось водочным смрадом.
Ада
прикрыла нос ладонью.
– Какая
гадость, – сказала она. – Он же… Ты что, хочешь, чтобы я – вот так?
Да? Ты этого хочешь?
– Извини,
– устало повторил Кат. Неработающая лампа маячила перед самым
носом, хотелось её отодвинуть, а лучше – снять и убрать подальше, а
ещё лучше – зашвырнуть куда-нибудь, так, чтобы треснулась о стенку
и отскочила, падла, и кристалл этот паршивый разлетелся вдребезги…
Но он просто стоял и ждал, пока Ада успокоится окончательно и
начнёт, наконец, своё дело.
Ада
покачала головой. Щёки блестели от слёз.
–
Гадость, – сказала она опять. – Пьяная пневма… Дрянь. Сволочь. Ты
сволочь, Дёмка, слышишь?
– Да, –
сказал Кат.
Ада
глубоко, прерывисто вздохнула. С трудом поднялась, вцепившись в
край стола. Наклонилась над тушей, скривилась от запаха.
– Спит, –
сказала она с отчаянием. – Как я его… если даже глаз не
открывает?
Кат
шагнул к столу, отмерил замах от плеча и с треском ударил лежащего
по лицу обратной стороной ладони.
Пьяный
издал протестующий возглас.
Открыл
мутные, раскосые глаза.
Повернул
голову, разглядывая по очереди тёмные стены, потолок, посудный
шкаф. Ката. Аду.
– Гхрм, –
язык его не слушался. – А я это… Што?..
«Сейчас
начнётся», – подумал Кат, отступая к стене.