Они
подождали, пока перекрёсток минует процессия, исходящая выкриками,
пением, звоном струн и перестуком барабанов. На Танжере не было
профессиональных музыкантов в обычном понимании этого слова – то
есть, людей, которые зарабатывают тем, что играют для других. Здесь
родители обучали детей музыке и танцам едва ли не раньше, чем
грамоте. Любой из местных умел играть на двух-трёх инструментах и
знал наизусть бесконечное количество песен. В Танжере пели хором и
в одиночку, пели на свадьбах и похоронах, пели за работой и в
послеобеденный жаркий час, когда принято было отдыхать всем
городом. И вот так, собравшись под вечер на улице толпой, где никто
не знал друг друга – тоже пели, и играли, и плясали до упаду.
Музыка была любимым наркотиком танжерцев: слабым, зато бесплатным,
и без похмелья.
Когда
шумное сборище, наконец, схлынуло с перекрёстка, взгляду открылась
стоявшая на углу зарядная будка. Дверь её медленно отворилась,
наружу вывалился человек – бледный, в поту, с закрытыми глазами. Он
бухнулся на тротуар и остался лежать, а в корытце монетоприёмника,
висевшее сбоку будки, с глухим звоном посыпались медяки.
Кат
подошёл ближе.
–
Неплохой у них тут курс, – заметил он, заглянув в корытце. – На
наши деньги где-то полтинник.
Петер
нерешительно остановился над человеком. Тот еле слышно
захрипел.
– Мы
как-нибудь поможем? – спросил мальчик.
– Зачем?
– Кат пожал плечами. – Сам оклемается. Не рассчитал сил,
перестарался. Бывает.
Переступив через неподвижное тело, он двинулся вниз
по улице. Однако спустя несколько шагов обнаружил, что идёт в
одиночестве, и посмотрел назад.
Петер
обеими руками выгребал деньги из монетоприёмника и ссыпал их
лежащему в карманы куртки. На него косились прохожие – многие
наверняка считали, что дюжина медяков станет неплохим дополнением к
их бюджету. И планировали сюда вернуться.
Кат
зашагал дальше. Вскоре его трусцой нагнал Петер.
– Так
монетки целее будут, – объяснил он.
– Угу, –
кивнул Кат. – Целее.
«Себе
парень, конечно, ничего взять не догадался», – подумал
он.
– Ну, я
подумал, так правильно… – пробормотал Петер.
–
Правильно, – послышался женский голос у них за спинами. – Молодец,
мальчик.
Петер
вздрогнул и оглянулся. Кат оглядываться не стал.
– От
самой книжной лавки за нами идёшь,– сказал он, не останавливаясь. –
Ты кто?