— Троекуров вчера поутру отчалил в свой Смоленск, — фыркнул
Захар.
— Ну, это ожидаемо. Говно трусливое, но не до такой степени,
чтобы, трясясь, ждать, пока я не свистну. К папочке побежал.
— Нажалуется ему…
— В его же интересах надеюсь, что не нажалуется. А рискнёт — так
пожалеет. Без отца мальчишке трудно расти.
Тем временем мы доехали до знакомого трактира, и кучер остановил
лошадь. Я открыл дверцу кареты. И тут же, моментально, раньше
солнечного света и свежего воздуха в салон ворвался вопль:
— Это не я!
Вопил господин градоправитель. Он стоял перед трактиром, сложив
перед собой руки в молитвенном жесте. С утра, что ли, дожидается?
Или с вечера?
— Ну ладно, — сказал я, выпрыгнув из кареты. — Только тогда это
— тоже не я. Давай разойдёмся красиво.
— Вы меня, Владимир Всеволодович, не так понять изволили, —
залепетал Абрамов. — Я хотел сказать, что к гибели господина
Урюпина не имею ни малейшего отношения!
— О как. — Я окинул взглядом градоначальника и аж сам
почувствовал, как у меня глаза темнеют. — Большая часть города,
полагаю, тоже не при делах, однако никто почему-то не торопится мне
об этом рассказать. А ты — тут как тут. Знаешь, кто обычно так
делает? Не очень умные люди, которые замазаны по самые уши. И
наивно хотят отвести от себя подозрения.
— Христом-богом, Владимир Всеволодыч! — Абрамов широко
перекрестился. — Между нами будь сказано — беру, много беру! Прямо
скажем, на одно жалованье и градоначальнику жить скучно будет.
Положением, опять же, пользуюсь. Разную гнусность могу. Но смерть
на душу взять — ни-ни! И уж тем паче — с тварью связаться! Да я
даже не знаю, как оно делается. И знать не хочу!
Как бы мне ни хотелось раскатать этот кусок дерьма по асфальту —
я воздержался.
Во-первых, и так было понятно, что Абрамов ни при чём. Не его
уровня беспредел. Во-вторых, своё он уже получил, а я сам — не
беспредельщик, чтоб за один косяк больше раза наказывать. Ну и
в-третьих, самое важное: до изобретения асфальта, по самым
оптимистичным прикидкам, куковать ещё лет двести.
— Это всё, что ты мне хотел сказать?
Захар уже тоже выбрался из кареты, и кучер свинтил парковаться и
заправляться. Абрамов, нервно оглядевшись по сторонам, сказал:
— Я хочу сказать, что очень вас лично умоляю разобраться
поскорее. Люди напуганы. Сами поймите: не дело это, коли в городе
твари хозяйничать начнут. С моей стороны — любая помощь! Я уж и
стражу городскую предупредил, чтобы никаких препятствий, и любые
услуги. И премию, разумеется, как только сыщете…