— А десятина как же, барышня?
— Какая десятина? — вырвалось у меня, но я быстро поправилась: —
Не твоего ума сюда лезть. Делай, что я велю.
Авдотья подлетела к двери, за ней, что ожидаемо, переминался с
ноги на ногу староста.
— А Кузьма где, дядя Лука? — крикнула ему Авдотья и убежала, не
дожидаясь ответа.
— Банька готова, барышня, — с поклоном сказал староста, а я
указала ему жестом пройти в комнату и встать. Только потом я
подумала, что, может, ему вообще не место было в господской
спальне, но какая, ко всем чертям, разница? — Али еще вам чего? Дак
только скажите, а Федота так пока и не нашли…
— Почему у тебя, староста, женщин бьют? — прошипела я.
Заботливый Лука должен был смотреть не только за барской коляской и
чужой лошадью. — Степанида лежит который день, так еще и Авдотью
побили?..
И вот тут Лука сделал то, что я никак от него не ожидала.
— Помилуйте, матушка-барышня! — заголосил он, валясь мне в ноги
и хватаясь за голову. Я испугалась, что на его ор сбежится не то
что весь дом, но и вся деревня разом. — Я-то знаю, что кажная душа
у вас наперечет, недоглядел, недосмотрел! Так мы люди подневольные,
да и мало нас, то вспаши, то засей, а что Егор бесчинствует, так то
воля ваша, плетей ему всыпать или уряднику сказать, как он за
рекрутами явится, только вот батюшка ваш последнего отдал в солдаты
— и все, нельзя больше, нас всего-то четырнадцать, а мужиков и того
пять, но коли желаете — так продайте! Продайте его,
матушка-барышня, век будем за вас Премудрейшему поклоны бить!
Что?.. Я облизала губы, мало что поняв из его
полуплача-полукрика. Продать… так они… мои крепостные? О господи,
нет-нет-нет…
Эта новость меня шарахнула словно взрывной волной. У меня и
детей не было, избегала ответственности, она была не по мне, мне
хватало моей работы. И вот сейчас у меня… четырнадцать… душ?..
— Стой, не вопи, — отмерла я. Удивительно, но Лука послушался и
орать тотчас же перестал. — Правильно ли я тебя поняла, что в
солдаты Егора не заберут, потому что… потому что вас… у меня
слишком мало, всего пятеро, — Лука кивнул, — но я могу про…
продать…
— Императору-батюшке, — снова кивнул Лука. Казалось, он очень
обрадовался такому решению, но радость стремился скрыть. — Только
надо в город уряднику сообщить. Так-то Егора в рекруты всегда
заберут, мужик он здоровый. Буйный только. Никакого сладу с ним
нет, одного Кузьму и боится. И, барышня, — добавил он деловито, —
вы за Егора еще и денег получите. Нам-то они ой как нужны.