Кровь на губах — это от повреждённых
лёгких — я буквально продырявил их сам себе — изнутри. И не только
их — кровь сочится и внутрь меня. Как лекарь скажу — всё не очень
хорошо, помню, что такое рассказывала Рейка, про кровь, которая
может наполнить лёгкое или надавить на сердце.
Но даже если нельзя больше
использовать техники, это не значит, что вообще нельзя ничего
сделать. Ещё в Школе Ордена Морозной Гряды учитель Шамор вбивал в
нас, что нужно делать в таких случаях простым Воинам, которые
никогда не узнают ни единой лечебной техники — окружить рану
духовной силой, пережать ей места, которые исходят кровью. Можно
считать, сейчас я снова Воин, совершенно бесталанный в лечебных
техниках, использовал все лечебные зелья, но всё равно должен во
что бы то ни стало выжить. Для этого мне не нужно даже двигать силу
из средоточия, использую то, что выплеснулось из порванных
меридианов в тело. То, что ранило меня, должно хоть немного и
подлатать.
Пока я занимался собой, Седой успел
всё устроить, когда я открыл глаза, он уже перевязал верёвки,
разделив свою ношу на двоих и добавив к ней мешки с припасами, даже
подвязал мне руку, сделав что-то вроде подвеса для неё через шею.
Теперь же объяснял, что нужно делать Зеленорукому.
— Мы попали в ловушку, в сознании
остался только глава. Он смог использовать лечебные техники, чтобы
поднять нас двоих на ноги, а мы теперь должны вытащить остальных.
Шагаешь неторопливо, осторожно, высоко поднимаешь ноги и плавно их
опускаешь, слушаешь мои подсказки. Давай, я задам ритм, — Седой
навалился на свою петлю, дождался, когда Зеленорукий повторит тоже
самое, и сделал шаг. — Раз, — следом второй. — Два. Раз. Два.
Шагаем. Вот так. Хорошо. Сейчас будет небольшой кустарник, смело
сминай его, обходить слишком долго.
Там, если честно, и сминать было
нечего. Кустарник, который просочился сквозь тела моих змеев и
возник у нас на пути, был чёрным, мёртвым, как и трава у нас под
ногами. Я бы даже сказал, выглядел, как попавший под удар моего
Указа Смерти. Но нет, растение этапа Закалки попало под волну
стихии этапа Повелителя и умерло.
Умерло так сильно, что едва Седой и
Зеленорукий надавили на него плечами, как ветви куста начали
осыпаться чёрной трухой, чёрным песком.
Если бы меня не шатало при каждом
шаге, я бы не поленился наклониться и зачерпнуть этого песка рукой.
Очень уж он выглядит знакомо — точь-в-точь как песок моей родной
пустоши. Не гладкий, округлый, окатанный в воде за сотни лет, а
угловатый, неправильной формы.