А у этих двоих сил хватало болтать и
дальше.
— А где тогда рана от змеев?
— Ты меня спрашиваешь?
— А кого? — изумился Зеленорукий,
чуть повернул голову и повторил свой вопрос. — Младший глава, а где
рана от твоих змеев на наших телах?
Я глухо выдохнул:
— Кружитесь. Не знаю, не смотрел.
— Я посмотрел, — ответил он мне. —
Нет у меня никакой особой раны.
Седой хмыкнул:
— Значит, не видишь её, наложилась на
рану от стихий ловушки.
— Это здесь я ослеп, а внутри мои
глаза ещё со мной. Нет никакой удвоенной или очень глубокой раны. А
ты говоришь, младший глава совсем плох после этих змеев.
— После лечения, — огрызнулся
Седой.
— Кстати, о лечении, — Зеленорукий
дёрнул верёвку, удобней устраивая петлю на плече и уставился на
меня ничего не видящими глазами, продолжая тянуть тела. — Младший
глава, а ты ведь выполнил свой договор — внутри меня ни единой
частички стихии Дерева. Как и любой другой. Можешь же, когда
захочешь, младший глава. Если я верно прикинул, сколько времени
валялся, то, выходит, ты за половину дня справился.
Я изумлённо поднял брови, но ни
переспрашивать, ни сомневаться и не подумал. Видимо, в нём змеи
тоже сожрали все, что нашли. Вопрос скорее в том, почему и правда
не оставили после себя ран и как не лопнули, вмещая в себя столько
стихии.
Даже поискал взглядом этих змеев,
забыв, что все они уже объединились в одного. Зато этот новый
выделялся особо ярким зелёным цветом в гриве вдоль хребта. Уж это я
сумел подметить в той безумной схватке за жизнь людей — змеи
выращивали себе гривы того цвета, какой стихии пожрали больше
всего. Вернее, не так, изначально в них преобладала моя стихия, и
даже сейчас это справедливо — они слушаются меня, пусть и с трудом,
они подчиняются мне, и они по-прежнему синего цвета, а значит змеи
стихии воды.
Но в своём противостоянии они
получали раны от других стихий и отрастили разноцветные гривы вдоль
тела. Но значит ли это, что в их телах теперь содержится эта самая
стихия? Сомневаюсь. Красные глаза и голубые рога они имели и
раньше, но в них же не было ни огня, ни воздуха, верно?
Не успев определиться с ответом,
закашлялся, с досадой ощущая, как рот наполнился кровью. Сплёвывать
её я не решился, проглотил, но скрыть своё состояние всё равно не
получилось. Седой обернулся и нахмурился:
— Молодой глава, какой сейчас у тебя
был нехороший кашель. Кровотечение усилилось?