— Миллионы? И где же они? Что-то не видно!
— Конечно, не видно! Их сдерживает Маяк.
— Но ведь его не сдержал!
— Значит, не мог. Значит, у него не стоит ВДК.
Кир помолчал и сказал:
— Нет, Эйприл, «нормальные» есть… Их создаёт сам Маяк:
искусственно стирая различия между людьми. Делает всех одинаковыми.
Если у людей одинаковые желания, мысли, поступки, то управлять ими
проще, а в обществе меньше конфликтов.
Ясное небо стало казаться зловещим. Снова нахлынула жуть.
— В чём дело?
— Тоска…
— Тоски не бывает, это — отсутствие любви. В тебе, здесь! —
Эйприл положила руку мальчишке на грудь — туда, где билось
сердце.
— Страшно… — признался Кирилл.
— Ещё бы… — согласилась девчонка. И после долгого молчания
спросила: — Где?
— Что, где?
— Ну, где тебе страшно? «Страх» — это ведь просто слово. А
чувствуешь-то ты что?
— Руки холодные… кулаки сжаты… дышать… дышать… будто сжимает
что-то с боков. А в ногах — как иголки колют…
Кир рассказывал и рассказывал. Исследование — вот, что ему
всегда нравилось. Кто мог подумать, что можно смотреть не вовне, а
внутрь? Изучать такие простецкие, но неизученные штуки, как
чувства!
В какой-то момент ему показалось, что он несёт чепуху, что
Эйприл снова решила над ним подшутить. Но девчонка слушала так,
словно ничего интереснее и важнее в жизни не слышала. И он
успокоился.
Грело солнце, ноги ласкал прибой. Ничего не болело, а все
неприятные ощущения исчезали, как облака в ясный день, стоило к ним
присмотреться. И, взятые по отдельности, они совсем не пугали.
Никакого «страха» Кир не нашёл.
Он вдохнул полной грудью и улыбнулся.
В небесах таяли облака. В мальчишеской руке вдруг оказалась
другая, поменьше.
Благодарность захлёстывала, как тёплый прибой, и требовала
выражения…
Кир повернулся к Эйприл и потёрся щекой об остренькое плечо.
Приблизился своими губами к её и…
Девочка отвернулась.
— Знаешь, Кир… Что, если моя любовь — ни капельки не настоящая?
Я ведь, кроме тебя и не видела никого! Что, если это обычный
импринтинг, запечатление? Влюбляются же девчонки в отцов или
кумиров с плакатов. Понарошку.
— Ты уж определись, кто твой отец, Маяк или я! —Кирилл
разозлился и снова уставился в облака.
По лбу семенили маленькие лапки. Потом жук взобрался Кириллу на
кончик носа, — мальчишка наблюдал за ним, сведя глаза к переносице,
— выпустил крылья и улетел.