Кир вновь был собой. Чувствовал тепло солнечных лучей на щеках и
горячую ладонь друга.
Окровавленная морда повернулась к ним. Янтарные, ничего не
выражающие глаза, перемазанная кровью морда. Ноздри шевелились,
бока то раздувались, то опадали.
Шерсть на зверином загривке встала дыбом. Зверь издал жуткий
звук, нечто среднее между рыком и шипением, и медленно двинулся
вперёд.
Чёрные уши прижаты, хвост дёргается из стороны в сторону. Из
пасти тянутся ниточки кровавой слюны.
Вот он уже в пяти метрах…
В двух…
Ягуар остановился. Закрыл глаза, задрал голову, вновь издал тот
самый, леденящий душу рык.
Бусинки на усах зазвенели.
«Облако! Это же Облако!»
Зверь посмотрел мальчишке в глаза.
Кир отчаянно сжал руку Эйприл. Он смотрел и смотрел,
загипнотизированный первобытной животной силой, в пустую бездну
звериных глаз. Ему казалось, что не глаза хищника, а сам инстинкт —
неумолимый и не терпящий возражений, придирчиво изучает его
разум.
По ноге потекло что-то тёплое.
Эйприл, отпустив руку Кирилла, сделала шаг вперёд и, сжав
кулачки, зарычала на зверя. Этот девичий рык был так похож на рык
хищника, в нём было столько злобы, дикости и отчаяния, что сердце
мальчишки застыло. Первоначальный страх перед зверем теперь
показался ему совсем и не страхом, а так, лёгкой дымкой настоящего
ужаса, который вызывала в нём Эйприл. На миг ему показалось, что он
видит распахнувшиеся над хрупкой фигуркой чёрные крылья.
И что-то изменилось — везде. В мире родилось нечто новое,
небывалое.
Утих ветерок. Тёплый весенний воздух подрагивал от напряжения,
словно в нём разлилось электричество.
Страх — вот, что это было. Ужас, отвращение, отторжение в чистом
виде.
И ОНО приближалось.
Ягуар озирался, не в силах понять, откуда идёт угроза. Потом
поджал хвост, выгнул спину, присел.
Куда исчез грозный хищник! Ягуар сжимался, в жалкой попытке
стать незаметнее, нервно переминаясь мощными лапами в ширившейся
луже. Глаза, вдруг ставшие живыми, вновь встретились со взглядом
Кирилла. Теперь в них были мольба и трепет — как у ребёнка, из
шалости раскидавшего игрушки и вдруг заметившего в руках отца
меч.
«Будто горные массивы, в ином мире, на другой планете. Да… Как
горы, — отрешённо думал Кир, разглядывая узоры на звериной радужке,
— Узлы, отроги, цепи. Да…»
Слегка зашелестело, будто тёрлись друг об друга пожухлые осенние
листья.