Помню, старшие ребята ещё учили, как муравейник пустить на корм.
Если набрать прилично так муравьёв и подсушить у костра —
получалось что-то типа мясной (протеиновой) муки длительного
хранения. Слегка перетереть, добавить немного воды — и можно жарить
как котлеты. Вкус необычный, ближе всего напоминал запечённую рыбу,
сбрызнутую лимоном. Пары котлет хватало, чтобы натурально наесться.
Главное — маме не рассказывать, чем мы с пацанами питались… Убьёт,
да.
На следующий день сделал деду с сестрой «потолок». Это когда
человек спит, а ты натягиваешь над ним простынь и орёшь «потолок
падает!» Три дня на липе сидел, пока дед внизу караулил,
приговаривая, что уже приготовил палку. И жопа моя подсказывала:
будет больно. От безысходности даже кору пробовал есть.
Дед упорно ходил внизу и бубнил: «Эх, дробовичок бы хороший
сейчас».
Позднее, когда с наказанием было покончено, катался на
велосипеде. По трое на одном. Кому-то ногу цепью зажевало, кто-то
через руль кувыркнулся. До точки назначения добрались не все.
Боевые потери. По пути натаскали огурцов, помидоров и арбузов с
колхозного поля. Главное, дома в огороде у каждого свои арбузы. Но
трофейные же вкуснее.
Сидели потом, херачили арбуз об колено или камень. Как-то ведь
нужно было его вскрыть? Жрали без ножа и вилки. Сидели довольные,
липкие, все в арбузных семечках. Мухи потом на кожу садились,
арбузный сок слизывали.
Потом попёрлись на речку, где я поспорил с пацанами, что
переплыву её. Чего бы и нет? Я ведь возле воды живу, значит,
плавать по умолчанию умею! Спас мужик на лодке. Сидел я тогда,
отплёвывал ил и лягушек да молился, чтобы маме не рассказали. Мама
утопит на хер.
Обсохли, сварганили костёр. Накидали туда патронов и шифера.
Схоронились в овраге. После «обстрела» выползли по-пластунски, то
есть пузом по земле. Ну а чего? Враг не дремлет, жопу поднимешь —
завалят.
Потом, уже на новом месте, развели ещё один костёр и набросали
туда картошки. Сожрали вместе с кожурой и головёшками.
Ночью пошли обносить соседскую черешню. Сосед спустил собаку.
Собака погрызла жопы и пятки. Опять же — здравствуй, подорожник,
давно не виделись.
Бабушка гнала домой и лупила палкой по хребту. Я думал: «Хер с
ним, маме только не говори. Мама прибьёт».
Короче, нам в детстве никакие микробы не были страшны. Это
микробы нас боялись. А мы боялись только маму. Ибо мама
прибьёт.