— Ты что-то знаешь?
— Нет. Но покойная Лидия Ивановна перед своим исчезновением тоже о разных небылицах говорила, о каком-то старике, и вообще, о том, что не любит ее здесь никто.
От слов горничной Надя напряглась и быстро вымолила:
— Давай больше не будем говорить об этом, а то я что-то нервничать начала.
— Как прикажете, барышня.
— А знаешь, милая, скажи мне, ты случайно не знаешь какую-нибудь здешнюю ведьму или знахаря?
— Ведьму? — опешила горничная.
— Ну да, кого-то, кто умеет всякие чудеса делать? Например, гадать искусно или ворожить?
— Нет, не знаю. Правда, слышала про одну полоумную вдову, она на окраине живет, слышала, что ее от церкви отлучили за то, что она с потусторонними силами знается.
— Правда?
— Сама-то я к ней не ходила, но девки дворовые сказывали, что она якобы умерших видит и говорит с ними.
— А ты могла бы узнать о ней поподробнее. Где она точно живет? И можно ли к ней прийти?
— Как прикажете, барышня. Вы про умерших узнать хотите?
— Ну да, и не только, — кивнула Надя, мрачнея.
Она думала о том, что хоть с чего-то надо начинать свое возвращение домой. Хотя бы с этой вдовы, может, она что-то знает про перемещение во времени или, по крайней мере, скажет, кто может об этом знать. Хотя девушке и нравилось здесь, она понимала, что не должна находиться в этом времени. Ведь в любой миг она могла нарушить шаткий баланс и повернуть исторические события в другое русло, разум твердил, что ее долг — попытаться немедленно вернуться домой, а не нежиться от счастья в доме графа.
.
Во время завтрака, на котором, кроме нее, присутствовали только граф и его бабушка, девушка впервые попробовала каравай с салом и луком. Старушка обожала это кушанье и просила кухарку печь его каждое утро. Это оказалась какая-то жутко невкусная вещь с неприятным привкусом топленого жира, но девушка, боясь показаться невежливой, все же съела весь кусок, который в ее тарелку положил слуга. Велина Александровна весьма довольная этим, приветливо спросила:
— Как вам у нас, милочка? Уже свыклись?
— В вашем доме очень душевно, все так добры ко мне, — ответила Надя. — Но мне неудобно далее стеснять вас.
— Глупости, Наденька, — быстро заметил граф. — Я говорил, что ты можешь жить у нас сколько пожелаешь. Твое присутствие мне в радость.
— И впрямь, Надежда, — подхватила старушка. — Как вы появились у нас, так Сереженька прямо другим стал — и шутит, и улыбается, прямо любо посмотреть, а то ходил мрачнее тучи весь последний год.