На прогалину Ли въезжала верхом, руки сами отмахивались от веток
– думы витали где-то далеко. Наверное, поэтому она поздно заметила
и насторожившуюся Кригу, и движение за поваленными стволами. Миг –
вновь ощущение полёта, грохот, летящий сказочной птицей плащ, визг
кобылы. И на сей раз жёсткое приземление – кубарем.
Мир кружится, изображение то и дело пропадает, сердце вот-вот
прорвётся наружу, звуки – словно в озеро нырнула, во рту странная
смесь земли и травы, щедро сдобренная кровью. Зверя уже не
удержать, да и не хотелось. Прости, Рихард. За ворованные, теперь
ещё и порченые вещи. Традиция целая складывается: портить мужские
одежду. И что за странные мысли лезут? Совсем не к месту…
Зверь встряхнулся, быстро огляделся. Крига кружила метрах в трёх
перед ним, стараясь не подпустить двух вооружённых мечами мужчин:
воины или охотники – не разобрать. Ещё четверо с копьями по парам
подбирались с разных сторон. Кобылы было не видно. Боковое зрение
уловило движение слева, чуть сзади, в подлеске: стрелок натягивает
тетиву – вот-вот отпустит. Остриё на дуге еле различимо гуляло из
стороны в сторону, метило в гиену.
Думать было некогда – пригибаясь, зверь прыгнул наперерез.
Стрела, ужалив чешую, упала в траву. В тот же миг бедро обожгло
впившимся копьём. Моалгрен изогнулся, кусая древко, и оно древесной
пылью разлетелось по воздуху. Землю расчертила паутина теней, над
которой взвился надрывный крик:
– Держи тварь! Не дай ей уйти!
Всё потонуло в хаосе. Лязг металла. Треск рвущейся кожи. Хруст
ломаемого дерева. Люди ожесточённо кричали. Звери дрались без
единого рыка: молча, яростно, насмерть…
По сторонам разлетались багровые брызги. Оседали росой, тянулись
ручьями, растекались нелепыми кляксами. Кровь была повсюду. На
земле. На клинках. На перекошенных злобой лицах. Всё смешивала в
единый красный фон.
Пока тело само координировало действия – отбить, атаковать в
ответ, – по краю сознания скользили водяными паучками мысли: «А ещё
переживала, как быть дальше… Смешно… Всё решилось без меня… Хорошо,
что Эффалия с отцом – он о ней позаботится…»
И на долю секунды взгляд зверя замер на рассыпавшихся по траве
золотыми каплями грушах, безжалостно давимых тяжёлыми сапогами…