Оскорбленный в самых лучших своих чувствах он возвратился в
имение, где несколько месяцев искал утешение в объятиях жены и
тетешкая детей. Однако к весне вновь почувствовал, что он и
деревенская жизнь — несовместимы. А тут и отец прислал письмо, где
холодно довел до внимания, что раз Павел, как наследник — не желает
принимать участие в делах семейных предприятий, то адью! Уже не
маленький, может сам достать, средства на свое содержание и семьи.
Граф вновь засобирался в столицу, с гениальным планом — обратиться
за поддержкой к крестному, всё-таки император всероссийский, и чего
он сразу не догадался к нему на поклон броситься? Обида на весь мир
глаза застила, что его, такого всего из себя — не оценили. И на
случай, если самодержец не примет участие в его делах, можно и к
отцу под крыло. Оно не подобает конечно, человеку его положения и
знаний — таким заниматься и деньги считать подобно торгашу
презренному, но чем-то рано или поздно приходиться поступаться…
Осведомленный о предстоящей коронации в Москве, решил
отправиться прямо туда, но из-за внезапной в России распутицы
опоздал — император уже покинул город, отправившись в турне по
стране. Узнав, что одним из обязательных к посещению пунктов
царского двора является Урал — повеселел. И отправился в Пермский
край, к отцу. Ласковый теленок двух маток сосет, пока у папеньки
подвизается, а там и Павла Петровича дождется, ну не может же
крестный миновать жемчужину Урала — владения Строгановых!
Александр Сергеевич сына приветил, при этом огорошив такими
новостями, что дух авантюризма, задремавший в Павле от семейной
жизни — вновь воспрял и распрямил крылья. А отец, с надеждой и
сомнениями поглядывая на сына — рассуждал вслух:
— Чему то да научился ты в университетах же? Да и царскому
семейству не последний человек. От тебя тут толку никакого сейчас
не будет, вижу, что ученым мнишь себя. Вот и поезжай к императору
лично, со многих заводов собирают мастеровых и знающих людей для
переобучения, правда, к концу июня. А ты раньше едь, глядишь вперед
всех ещё что-нибудь вызнаешь от этих потомков! И смотри у меня,
языком не мели, как помелом, больше слушай! Да на ус мотай! А ещё
лучше записывай!
С таким отеческим напутствием Павел отправился то ли в
Оренбургскую, то ли в Уфимскую губернию — от череды переименований
и преобразований ум заходил за разум. А про себя клял отца, так
бездарно отдавшего Троице-Саткинский завод в чужие руки. При мысли
о том, что в их бывшей вотчине эти потомки оказались — жаба душила,
от упущенных возможностей. А от озвученных отцом новых требований
от императора, как следует относиться к рабочим при заводам и
холопам при пашнях — недоумение пополам с брезгливостью
охватывало…