видел ничего, кроме цели, и, по мнению папы, именно по-
этому не мазал.
– Никогда не сомневайся в себе, никогда! – после
этих слов он отпустил меня в дом, а за ужином добавил:
– Брось неверие в себя, тогда ни пацаны, ни занудные
взрослые, ни царь, ни Бог не будут тебя донимать, и ты
всегда на безопасной стороне; а стоит засомневаться, гля-
дишь – тут как тут пожаловали несчастья: и царь тебя не
любит, и Бог не жалует, и пацаны придираются.
17
ГЛ А В А 2
Реле пряталось от меня и не находилось ни под одним
кожухом, а до сумерек оставалось не больше двух часов.
Было понятно, что ночь пройдет в зоне «D» и надо обя-
зательно измотать себя какой-нибудь работой. Я никак не
мог придумать, что же сделать, чтобы истощиться физиче-
ски или умственно, – наверное, зона так влияла, что ни
одно решение не задерживалось в голове дольше несколь-
ких минут.
Я принялся бессмысленно стучать монтировкой по
трубке, которая казалась мне главным контуром. Бил
больше от отчаяния, нежели в попытке устать.
«Ну, что я делаю? – думал я, – ведь это глупость».
Но я все равно, как упрямый ребенок, стучал по каналу,
начиная подозревать, что он заполнен газом, а не пустой,
как мне казалось сначала.
«Идиот, ведь газ может быть ядовитым или воспламе-
няющимся… В джунглях есть такие смеси, которые реа-
гируют на изменение температуры в 40—50 градусов по
Фаренгейту. Надо, по меньшей мере, надеть очки». Но
из-за бестолкового исступления я не отдавал себе отчета
в том, что делают руки.
«Бряк-бряк-бряк», – с тонким присвистом звякала
железка о железку. Давно мне не было так мучительно не-
спокойно, как в тот первый день в зоне «D». Как только
18
я представлял себе, что прекращаю стучать и наступает
тишина, мне делалось неуютно и страшно, и я увиливал
обратно в бездумный барабанный бой и проклинал себя
за потерю самоконтроля.
– Сейчас стемнеет! – предупредил голос из динами-
ка на высокой ветке дерева, приятный и даже дружеский
баритон. Динамики попадались в разных частях джунглей
и вещали для тех обитателей, которые могли услышать, и
теперешнее послание касалось меня.
Сумерки наступили даже раньше обычных девяти ве-
чера. Причем, если вглядываться в узкие фрагменты неба
над головой, казалось, что оно уже черное, но стоило
перевести взгляд на тени трубок-деревьев – и будто бы
становилось намного светлее. Природа и сама не знала,