— Мы не торопимся, — пожал плечами Мартинес.
— Вообще-то, торопимся, — подал голос один из его
людей.
— Луис, здесь я решаю, торопимся мы или нет, — сказал
Мартинес, и больше никаких возражений не последовало.
Я окинул их лагерь быстрым взглядом. Вид у них у всех был
такой, словно они от кого-то долго убегали. Лошади оставались под
сёдлами даже ночью, а седельные сумки топорщились так, словно были
туго набиты чем-то объёмным. Атмосфера в целом была какая-то
нервная, и даже не потому, что мы вдруг вышли к ним посреди ночи.
Их кто-то догонял.
— На что это ты пялишься, гринго? — рыкнул один из мексов,
кажется, Пепе. — Тебе задали вопрос.
— Я из России, — сказал я, наблюдая, как их брови
удивлённо ползут вверх.
— Знал я одного русского, в Калифорнии, — сказал вдруг
Гомез. — Застрелил его.
— Я из Нового Орлеана, — сказал Деннис.
— Не припомню, чтобы ниггера о чём-то спрашивали, — сказал
ещё один мексиканец, и Дэнни потупился.
— То-то вы разодеты как бродячие артисты, — хохотнул
Луис.
— Как цыгане, — сплюнул другой.
— Хуан, Давид, перестаньте, — попросил Мартинес. — Сейчас
это наши гости.
— Я бы таким гостям рёбрышки пером пощекотал, — достав нож
из-за пояса, произнёс Давид. — Хорхе, чего ты с ними
цацкаешься?
— Мне просто скучно, — пожал плечами Мартинес. — Ещё
вопросы? Или мне поразвлечься с тобой?
— Нет, всё, извини, — мгновенно заткнулся Давид. — Прошу
прощения, хефе.
— Скоро рассветёт, Хорхе, — заискивающим тоном сказал
Пепе.
— И правда, — протянул Мартинес-младший, поднимаясь с
земли и отряхиваясь. — Сворачиваемся, ребятки. А вы, сеньоры,
простите, но вашу историю я не дослушаю. Выворачивайте
карманы.
— Мистер Мартинес, это… — пробормотал Деннис, и его тут же
прервал выстрел.
Хорхе пальнул ему в брюхо не целясь и продолжая смотреть
на меня. Дэнни застонал, упал и скорчился, и Мартинес-младший
послал ещё две пули вдогонку. Мой единственный друг дёрнулся и
затих.
— Сеньор Шульц, — мягко произнёс Мартинес.
Я поспешно вывернул все имеющиеся карманы, но кроме
мобильника с треснувшим экраном, ключей от хаты с брелком в виде
армейского жетона и старого автобусного билета, там не оказалось
ничего.
— Нищ, как церковная крыса, — протянул Мартинес. — Вам
впору просить подаяние, сеньор Шульц.
Я ничего не ответил, пытаясь не смотреть на Дэнни и
растекающуюся под ним лужу крови, чёрную в свете костра. Мобильник
бандита не заинтересовал, ключи тоже. Билетик подхватило ветром и
понесло куда-то в пустыню.