– Учебный
год начался! Поздравляю.
Речи и
разделение на классы шло довольно долго. Стоять как солдатики никто
из учеников так много времени был, естественно, не в состоянии.
Учителя это понимали: пока дети вели себя прилично, на
перешёптывания в строю не обращали внимания. Тем более, всех
наверняка распирает от событий лета, которыми хочется поделиться.
Михаил оказался будто бы в изоляции, вроде стоит в общем строю, но
словно его и нет – пока одноклассники не определились, как к нему
относиться. И с учётом личного отношения и смены статуса, и с
учётом клановой политики. Наверняка дома родители события лета
обсуждали и какие-то инструкции давали, однако всё это проявится
потом. Пока же Михаил был одиночеству рад. И во время
предпраздничной суеты, и при построении он следил за
сёстрами.
Ну с Машей
понятно, ей вчера пришло письмо от Ильи Ефимовича Брасикова.
Великий художник, с которым они познакомились и неожиданно хорошо
сошлись во время отдыха в Крыму в письме сначала в своей обычной
манере – жёсткой, но одновременно очень информативной, разбирал
ошибки парочки Машиных картин. Сестра их рисовала, уже вернувшись в
Москву, а дальше переслала фотографии Брасикову в Карелию. Но во
второй половине письма Илья Ефимович рассуждал, кого девушке
посоветовать в наставники и для подготовки к поступлению в
Московскую академию. Рекомендовал троих своих бывших учеников,
оставалось выяснить – кто сейчас в Москве, свободен, и потому
согласится заниматься. В итоге Маша на данный момент в реальном
мире присутствовала лишь наполовину, а на вторую половину
размышляла над предложенными кандидатурами, так что пытаться её
уязвить было бессмысленно. Попросту не заметит.
Больше
Михаил переживал за Аню, особенно вспоминая её стычку с
одноклассницей Лией Сормовой в «Золотом яблоке». Но у Ани явно ещё
сказывались последствия их совместного с братом коньячного загула
три дня назад, настроение было злобно-агрессивное. Сестрёнка явно
даже обрадовалась бы попытке нахамить или обидеть, чтобы сожрать
нахалку без соли. Окружающие это просекли мгновенно и старались Аню
не задевать. С Яной и Юной, понятно, проблем не возникло вообще,
учитывая, как вокруг начинающих киноактрис мгновенно возникла целая
кучка любопытствующих не только из своего класса, но и из других.
Сильнее всех удивила Женя... взяв опеку над Бертой. Вот уж точно,
давно можно бы сообразить, что у Жени комплекс самого младшего
ребёнка. Ведь в поколении детей верхушки боярского клана
Столешниковых она была самая младшая. И это в детсадовском возрасте
приятно, когда все с тобой носятся, сюсюкаются и умиляются. В
школьные годы отношение старших как к живой кукле и
несмышлёнышу-малолетке начинает бесить. Но уже никуда от этого не
деться. И если близнецы эту Женину слабость воспринимали как
данное, вроде позволяя собой время от времени командовать, но
именно что всё-таки только позволяя, то в глазах десятилетней Берты
Энрикет у Жени, кажется, появилась возможность стать настоящей
старшей сестрой. Опытной, всё знающей, мудрой и
заботливой.