— Я не мальчик, я девочка! – проскрипела Попова, передразнивая
Любку. – Не видите, у меня юбка!
Семеняк, Баранова и Белинская захохотали. Заячковская тоже, ей
только дай поржать. Любка делала вид, что ничего не слышит, ковыряя
вздувшуюся краску на подоконнике.
— Вши есть волосяные, — присоединилась к травле Баранова, — есть
платяные, а есть эти, как их…
— Писечные! – воскликнул Памфилов, спровоцировав новый приступ
хохота.
— Неправильно – любковые! – закончила Баранова.
Мне не думалось про любковых вшей, все мои мысли были о Чуме, я
пытался предположить, что он от меня хочет, потому на уроке
отвечать не вызвался, еле дождался перемены и рванул на трубы вслед
за Чумой, уверенный, что Илья меня подстрахует, если вдруг начнется
замес.
По пути к трубам я мысленно перебирал предметы, которые можно
использовать как оружие, подхватил с земли гнилое древко лопаты –
на всякий случай.
Но мои опасения оказались напрасными: на трубах Чума был один.
Сидел, болтая ногами, зыркал исподлобья. Вытоптанная площадка, где
проводились поединки, превратилась в огромную лужу, где плавали
палые листья.
— Не ссы, — примирительно сказал Чума и хлопнул по трубе рядом –
садись, мол.
Я встал напротив Чумакова.
— Что ты хотел?
Он достал из сумки сигаретную пачку, закурил и ответил:
— Ты это, зла на меня не держи, да?
У меня глаза полезли на лоб, но ничего спросить я не успел, он
продолжил:
— Я когда подыхал, кто-то дал денег в больнице. Петюня, петух,
блин, сказал, что это он. Но сколько дал, сказать не смог. Знач, не
он. Но кто тогда, не в курсе? – Он в упор уставился на меня.
— Откуда мне знать?
— Ха-ха, это был ты! – Он ткнул в меня пальцем. – Но нафига?
— То есть, пришел неизвестный и оплатил тебе лечение? – скосил
под дурачка я.
— Кароч, харэ ломаться. Я потом в больничку пришел, поспрашивал,
кто приходил. Сказали – пацан. Большой рюкзак, волосы темные, на
вид лет пятнадцать. Ну я, кароч, фотку показал того нашего класса.
Сказали, нету тут его, знач, не Барик и не Плям. Кароч, кто-то
совсем левый пришел и дал денег. Я и прифигел. И аж зачесалось, так
захотелось узнать, кто это был. Поспрашивал всех, а врачиха,
которая меня лечила, заметила в окно, как ты на мокике укатил.
— Это был не я.
Не хватало, чтобы он растрезвонил об этом – мои не поймут.
— Ой, да не свисти! – Чума запрокинул голову и выдохнул дым
вверх, чтобы не на меня. – Вот нафига ты это сделал? Я ж сдохну,
если не узнаю.