— А-а-а… И провожать меня не придешь, значит?
Хотелось пообещать, что приду, это для него было важно, но зачем
врать?
— Наши обязательно придут, — уверил его я. – Я хорошо, если
часов в десять домой попаду.
— А что ты будешь делать?
— Да так…
Мы спустились в подвал, где эхом отдавались характерные звуки
игры – пиу, пиу — доносились возгласы наших, причитание Инны.
— Гаси его! – Памфилов.
— Прыгай! – Илья. – Сверху, ну!
Судя по звуку, у того, кто играл, получилось.
Мы прошли коридор, и я увидел, что Подберезная расположилась на
диване и гоняет Марио. Причем дошла в игре туда, куда мы еще не
добирались. Гаечка и Алиса сидели на матах, играли с Яном в дурака.
Борис дулся на всех, а парни расположились вокруг Инны и
заглядывали ей в рот. Даже Рам забыл о своей любви к Алисе. Мелким
же, Борису с Яном, было этого не понять.
Лихолетова сидела рядом с Кабановым и то плечом его коснется, то
грудью, то захохочет, как базарная бабка. Та самая страшная толстая
подружка. Сама по себе она была так себе, колхозновата, но на фоне
подруги и вовсе превращалась в дурнушку. Но ей казалось, что с
Инной и ей перепадает немного мужского внимания.
Увидев меня, Борис вскочил и проворчал:
— Мы все сыграли по пятнадцать минут, а она уже час рубится!
Гаечка посмотрела на меня с надеждой, но ничего не сказала. Я
подошел к дивану.
— Привет, народ!
Отвлекшись, Инна напорола Марио на черепаху, убив его,
вскрикнула и заискивающе улыбнулась.
— Можно мне еще разок? Ну пожалуйста!
Вот как у нее так получается, что манипулирует – она, а
виноватым себя чувствую я?
— У нас уговор: очередь, и каждому отведено по пятнадцать минут.
Я тоже хочу поиграть. И Тимофей. Ему вообще завтра уезжать, а
приставки у него нет.
— Ну пожалуйста! Илья? – Она перевела томный взгляд на Илью,
взяла его за руку.
Я замер. Илья тоже, наши взгляды встретились.
— Ты играла дольше всех, — нашел в себе силы Илья. — Сейчас
только начало восьмого, успеешь на второй круг… Я тебе свою очередь
уступлю.
— И я! – вызвался Памфилов.
Я не сдержал издевки:
— А как же любовь к сам знаешь кому?
— Какая любовь? – не растерялся он, косясь на Инну, надувшую
губки.
Хотелось подозвать Бориса с Яном и уступить свою очередь им, но
это могло породить конфликт. Пришлось играть пятнадцать минут, хоть
удовольствия я от этого не испытывал. Потом очередь перешла Гаечке.
Она молча уселась, подвинула Инну бедром.