— Пойдем посмотрим, что на кухне осталось, — хрипнул я,
отворачиваясь. – Кастрюли, там, тарелки. Вдруг что надо, тогда на
блошке куплю.
В прошлый раз я оценивал летнюю кухню бегло, а теперь вник.
Отметил, что есть газовый баллон, и он не пустой. Двухкомфорочная
плита работает. Есть закопченный казан, сковородка и две черные от
времени кастрюльки. Приличные вилки-ложки бабка Тимофея, видимо,
увезла, и остались страшные ржавые или алюминиевые с гнутыми
зубьями. Но всяко лучше, чем есть руками из котелка. Позже куплю
приборы поприличнее. Тарелки тоже были – разнокалиберные, в
основном щербатые – кто ж добро-то оставит новым хозяевам?
Но на первое время мои подопечные были обеспечены всем
необходимым. Лидия сделала обход и сказала:
— Жить можно. Купаться есть где. И вот, титан, пусть и ржавый.
Спасибо тебе, Павел. Сколько тебе лет?
— Пятнадцать в феврале.
— Мальчик еще совсем… Зачем это тебе? Зачем тебе мы?
Я ушел от ответа и спросил главное:
— А сами-то вы что думаете? Будете жить здесь или останетесь у
себя? Детям все-таки нужен присмотр, а я учусь и не смогу их
контролировать.
— Конечно останусь, — улыбнулась она. – Если пригласишь.
— Конечно приглашу!
— Я живу в крошечной комнатушке, за одной стеной алкоголик, за
другой – наркоманы. На кухне столько тараканов, что скоро буду
посуду выносить вместе с едой. Это просто спасение. – Радость вмиг
сошла с ее лица, и она проговорила: — Вот только не передумаешь ли
ты? Вдруг решишь продать этот дом…
— Да я его ради вас и купил…
Не хотел говорить, само вырвалось.
— Зачем это тебе? – повторила она.
— Я так хочу. Считаю правильным. Принимается ответ?
— Странно, — проговорила она. – Ну ладно, буду думать, что так и
есть. Надо же во что-то верить…
— Так и есть, — кивнул я и предложил: — Давайте я помогу вам
разгрузить сумки.
Справившись и еще раз убедившись, что все в порядке, я укатил на
базу с легким сердцем. Получилось! Сироты пристроены, я обзавелся
собственной недвижимостью, ну красота же ведь! Радость аж распирала
меня, хотелось поделиться ею со всем миром.
В подвал я спустился, улыбаясь, но лишь увидел наших — и сразу
почуял неладное. Чабанов мрачно играл в приставку, Минаев за него
болел, Боря с Каюком наблюдали. Завидев меня, Кабанов переглянулся
с Ильей, Памфилов толкнул в спину Минаева, тот вздрогнул.