Притихшая было толпа, стоило только
распорядителю закончить свою речь, тут же взорвалась бурными
овациями.
Я обвёл взглядом рукоплещущих
зрителей. А ведь юного Ляо так горячо не приветствовали даже
несмотря на то, что он вроде как числился сынком главы Жёлтых
облаков. Похоже, этот Чон Мён не так-то прост.
– НУ А В СЕВЕРНОЙ ЧАСТИ АРЕНЫ – УЖЕ
ЗНАКОМЫЙ ВАМ СУ ЧЕНЬ, ПОРОЧНЫЙ ОТШЕЛЬНИК С ГОРЫ МУДАН, ИЛИ, КАК ЕГО
ЕЩЁ НАЗЫВАЮТ, ОПОЯСЫВАЮЩИЙ ХОЛМЫ ВЕЛИКИЙ ЗМЕЙ! БЕССТЫДНЫЙ И НЕ
ЗНАЮЩИЙ СТРАХА ИСКУСИТЕЛЬ НЕВИННЫХ ДЕВ ИЗ СЕКТЫ ЭМЭЙ И СТРАСТНЫЙ
ЛЮБОВНИК, НЕ БОЯЩИЙСЯ ЧУЖИХ ГЛАЗ! ВСТРЕЧАЙТЕ, СУ-У-У-У-У-У-У
ЧЕ-Е-Е-ЕН-Н-Н-Н-НЬ!
И вот пойми его теперь, то ли
оскорбил, то ли похвалил? Ох, уж эти восточные тонкости…
Хотя, судя по неодобрительному гулу
толпы, такое представление не сделало мне чести. Похоже, герои —
любовники в Лояне не в почёте. Ну а с другой стороны, гудят-то в
основном мужики – может, просто завидуют?
Ну, да ладно, пускай себе гудят, мне
с ними детей не крестить, в зал не ходить, и одну банку протеина на
двоих не делить. Да и стоит ли вообще о них думать, когда у меня
бой на носу?
– Бойцы, на середину! Я начинаю
отсчёт! – снова напомнил о себе распорядитель.
Ну, на середину так на середину. Тем
более, что идти тут не так уж и далеко. Я сделал два шага вперёд и
остановился напротив сосредоточенного и явно готового к бою Чон
Мёна. Деревянный меч в руках последнего слегка подрагивал, словно
дикий пёс, рвущийся с поводка. Благородному Клинку цветущей сливы,
прямо как и мне, не терпелось начать.
– ОДИН!...ДВА!...ТРИ!...НАЧА…!!!
Последние слова распорядители
потонули в деревянном треске. Тренировочный клинок Чон Мёна
разлетелся на части, столкнувшись с моим крепким предплечьем.
– Эй, а как же традиции? – поддел я
оставшегося без оружия соперника.
Впрочем, тот совсем не выглядел
расстроенным после потери меча. Скорее даже, наоборот, на его губах
играла довольная улыбка.
– Кулаки воина звучат громче любых
слов, а пение клинков — искренней тысячи тирад.
– А я смотрю, ты поэт!
Сразу вслед за словами в сторону
оппонента отправилась моя ладонь. Наученный горьким опытом, я
собирался закончить всё здесь и сейчас. Одним махом. Единственной
сочной пощёчиной. Такой, чтобы у этого чудика напротив и в мыслях
не было снова попытаться меня ударить.