В ее руках камушки засветились мягким светом, озарив лицо нимфы
голубым сиянием. Она осторожно подняла руку и последовательно
вставила стекляшки в пустые глазницы статуи. В тот же миг воздух
вокруг нас задрожал, земля затряслась, а листья на деревьях
зашумели, словно от порыва ветра.
Я взглянул на статую, поразившись произошедшими с ней
изменениями. Раньше она была сделана из белёсого материала,
покрытого трещинами и пятнами грибка. Теперь же камень сиял густым
синим цветом, в котором изредка вспыхивали яркие искры.
- Магия древних все-таки была невероятной, - зачарованно
выдохнула Настель.
Я и сам залюбовался, восхищаясь деталями. Перед нами была уже не
статуя, а обычная нимфа, которая словно замерла. Ее полные губы,
волнующая грудь и фигуристое тело манили так, словно она
действительно была живой. Даже одежду древние мастера исполнили так
точно, что казалось, будто ее можно снять, оставив нимфу-философа
наедине с бесстыдно обнаженным великолепием ее сочного тела.
Мой взгляд против воли остановился на внушительном бюсте, и
готов поклясться, я мог разглядеть под тканью лифа бугорки
сосочков. Руки сами потянулись проверить, пальцы обхватили
вожделенную выпуклость, с удивлением почувствовав приятную
упругость вместо безжизненного камня.
- Действительно невероятно, - проговорил я, подойдя к статуе
вплотную.
Единственное, что портило впечатление, — это стеклянные глаза,
которые по-прежнему оставались безжизненными. Вторая моя рука легла
статуе на талию, которая оказалась такой же приятной и теплой на
ощупь. Словно почувствовав мое присутствие, статуя дрогнула, ее
руки, поднятые над головой, медленно опустились, заключив меня в
ответные объятия.
- В моих глазах лишь тени пляшут, а раньше был лазури блеск, -
раздался ее жаркий шепот прямо над моим ухом.
Нимфа-философ склонила прелестную головку над моим плечом,
прижавшись ко мне всем телом. От нее исходил приятный аромат
лесного разнотравья, а практически неприкрытая одеждой кожа
поблёскивала искорками струящейся энергии.
- Полегче, леди, мы с вами еще не так близко знакомы, -
проговорил я, слегка напрягаясь от такой экспрессии.
Нимфа-философ лишь хихикнула, прижимаясь ко мне объемной грудью.
Надо сказать, ощущения были волнительными, дружок в штанах тут же
отреагировал, и предложение «потереться» об статую, озвученное
Настель, перестало казаться таким уж абсурдным.