– Да, светлая человеческая разновидность тоже весьма вкусна, – сказал он уже по русски, выпрямившись во весь рост. – Жаль, в вашей памяти нет полезной для нас информации. Вы слишком слабо развиты как цивилизация. С вас даже взять нечего, кроме мяса, крови и сочных мозговых костей. Петр Воронцов, гражданин Советского Союза, студент-недоучка. Придется и мне в ответ представиться по вашим правилам. Киарен Текку, великий гений нелианского государства, основатель и владелец крупнейшего на планете роботостроительного завода. Могу тебя обрадовать, Петр. Мы с друзьями пока сыты, и у тебя есть еще немного времени на жизнь… Беги!
– Нет! Я не побегу, как трусливый заяц, – я попытался встать, но Киарен мне не позволил.
Вновь управляя моим телом, усадил на место и сам уселся напротив, расположившись на обломке железного крыла. Его приятели маячили чуть поодаль безмолвными мрачными тенями.
– В таком случае мы можем поболтать за жизнь, как у вас говорится, – он мерзко усмехнулся, обнажая клыки.
– Мне не о чем разговаривать с моральным уродом, – решительно отрезал я.
– Мораль я признаю лишь одну, – Киарен запрокинул голову, задумчиво пощелкивая когтями. – Вечный закон борьбы за выживание, где побеждает сильнейший. А за урода ты мог бы поплатиться языком. Нет, я не сам бы его вырвал, это слишком просто и даже скучно. Дал бы тебе армейский нож Лэйдана и заставил тебя самого это сделать. Но мне жаль тратить энергию на управление всяким ничтожеством… Человеческие принципы… Равенство и братство… Какая глупость! Тому, кто стоит на вершине пищевой пирамиды, не дело равняться на свой обед… Или ужин. Мы питаемся раз в усредненные сутки, поэтому у тебя есть шанс дожить до следующего вечера. Не хочу раньше времени убивать добычу, чем она живее и свежее, тем ярче вкус.
– Гурман хренов, – я плюнул в него, но “снаряд” не долетел до цели. – Кончай молоть своим поганым языком и убей меня, либо проваливай с глаз моих долой.
– Не думал, что люди так сильно друг от друга отличаются, – по-английски заговорил темноволосый гад. Подойдя к вожаку, он уставился на меня фиолетовыми глазами. – Толстый Том был разговорчивее. Умолял его пощадить, рассказывал о жене и двух маленьких детях. Готов был петь и танцевать для нас, развлекать шутками, только бы мы его отпустили. Но мы все равно его съели. И тебя ждет та же участь. Но не сегодня. Не хочу, чтобы по твоей вине у меня заболел живот.