— Мало? — севшим голосом переспросила Анна-Генриетта. —
Насколько мало?
— Настолько, что мне придется работать за троих, — пожал плечами
Гарри, наблюдая за тем, как на ладони нарастает новая кожа. — И я
своей кровью отсрочил вашу смерть сейчас, так что мы справимся.
Слышите, Ваше Высочество? Мы справимся, вы справитесь.
— Мой старый друг, — произнесла княгиня, — рассказывал мне о
том, насколько опасны ведьмачьи эликсиры для обычных людей. Он
говорил, что смерть — это избавление, когда речь идет о таких
отравлениях, и именно поэтому рецепты стараются держать в
секрете.
— Да-а-а, — протянул Гарри, вспоминая о том, как без особых
проблем купил свиток с рецептами у странствующего торговца, — но я
примерно понимаю предстоящий порядок действий и не позволю вам
умереть, Ваше Высочество.
— Гарри, — вздохнула княгиня, — зови меня по имени, пожалуйста.
Можешь звать меня Анариеттой, если хочешь. Я понимаю важность
правильных обращений, — добавила она, заметив приподнятую бровь
Поттера, — но сейчас и впрямь исключительный случай, разве нет?
— Как пожелаете, Анариетта, — пожал плечами Гарри, возвращаясь к
алхимии. Что ж, теперь он знал, что нужно делать. Знал он и
личность отравителя, но мотивы… ему только предстояло выяснить.
Конечно, в приоритете было исцеление княгини, но затем он собирался
сразу же отправиться домой и обсудить с Сианной произошедшее.
Возможно, он просто не знает чего-то важного.
***
Княгиня лежала на кровати со сложенными на животе руками, словно
уже готовилась отойти в мир иной. Дыхание ее было хриплым и, чего
греха таить, крайне зловещим, грудь при этом каждый раз поднималась
так, словно вместо тихих и мелких вдохов Анна-Генриетта пыталась
глотнуть как можно больше воздуха за один присест. Она держала
глаза слегка приоткрытыми и продолжала наблюдать за тем, как Гарри
без малейших перерывов уже несколько часов кряду корпит над своей
импровизированной лабораторией, пар от которой почему-то уходил в
сторону открытого окна.
Ей много раз за жизнь приходилось видеть чародеев и алхимиков, и
самой их заметной чертой всегда почему-то было высокомерие. Было ли
это связано с недоступными знаниями, которые были им известны, или
же со способностями, которыми они обладали, княгиня понятия не
имела. Она предпочитала просто принимать существующее положение
дел, не ожидая ничего иного. Тем удивительнее было наблюдать за
этим странным пареньком — слишком симпатичным и атлетично сложенным
для живущего на отшибе травника-отшельника, который, по сообщениям
от ее шпионов, совсем недавно обзавелся подругой. Он был вежлив,
отвечал на любые, даже глупые, вопросы, без особых сомнений шел на
причинение вреда самому себе, чтобы облегчить ее, Анариетты,
страдания. Он заботился о ней лучше, чем заботились о ней родители,
когда она болела в детстве. Заботился лучше, чем любые фрейлины и
сиделки, что у нее были.