- Красиво, - проговорила Мара.
Хотела поблагодарить, но тут в дверь постучали. Вошла сухая,
прямая матрес Фоурм, оглядела ее и выдала:
- Мара-Элизабета Хантц. На ужин.
И Мара пошла за ней следом, стараясь не думать о том, что сейчас
она, возможно, встретится с королем.
Когда распорядитель вел сюда, Мара не особенно успевала смотреть
по сторонам. От волнения и усталости у нее все сливалось в какое-то
цветистое пятно. Единственное впечатление, которое у нее осталось,
это то, что здесь богато.
Сейчас она внимательно присматривалась к деталям. Поражало все.
Резная мебель с инкрустациями, тяжелые ткани, затканные золотом,
искусная ковка. Здесь были картины, дорогая посуда в горках.
Суровый снаружи, королевский замок блистал богатством и красотой
изнутри.
Конечно, каждая из претенденток хотела бы стать хозяйкой всего
этого выставленного напоказ великолепия.
И еще где-то здесь, в недрах замка, должен был храниться
великий Ледяной Клинок - легендарный меч, когда-то в древности
давший имя династии. Говорили, будто Ледяной Клинок магический, он
обладает невиданной силой и делает короля
непобедимым.
Еще Мара слышала, что покойный король, отец Родхара,
надевал этот меч среди прочих регалий на свадьбу, ее батюшка как-то
оговорился шепотом, что на самом деле меч обычный стальной, просто
узоры на нем похожи на морозные.
Любопытно было бы увидеть...
Все эти мысли мелькали в голове, только бы не думать о
главном.
О том, зачем она сюда приехала.
Потому что выйти замуж за короля - это...
Она же понимала, что у нее нет шансов. Но то, что за участие в
отборе дают небольшое вознаграждение, было в плюс. Если дядя
Меркель своим опекунским правом не отберет, можно было бы купить
пару лошадей, починить крышу и еще останется.
Ну вот, опять.
Мара медленно выдохнула.
Просто все это было неожиданно и трудно совместить с собой. Нет,
каждая девушка мечтает выйти замуж. Но вот так, из медвежьего угла
да в королевский замок? Кто на нее взглянет, когда тут в пух и прах
разодетые девицы из знати?
И, кстати, к другим претенденткам Мара тоже присматривалась. Как
и они к ней. Оглядели ее, оценили, но никто особо не спешил
знакомиться.
Всех девушек стайкой вела на ужин матрес Елена Фоурм. Прямая,
как палка, и еще более напыщенная, чем днем. Девушки шептались меж
собой, она обернулась и так глянула, что у многих охота отпала
вообще открывать рот. Однако не все реагировали одинаково, было
несколько девушек, одетых богаче остальных. Одна из них смерила эту
Фоурм взглядом, усмехнулась и достаточно громко сказала другой: