Над
управой ветер шевелил кайзеровский флаг. У входа кипела суета.
Милош захлопнул дверцу машины и, не успев ступить даже пару шагов,
догадался: никакого порядка, хваленого германского ордунга, здесь
нет и в помине. Люди мечутся, не зная, что делать.
- Не
подходи! – выставил вперед ладонь очередной полицейский, на этот
раз местный и знакомый. – Милош Благоевич?
- Да,
брате. Что стряслось?
-
Эпидемия. У тебя в семье есть заболевшие?
- Сын
четырехлетний. Высокая температура, и не могу вызвать
«скорую»…
-
Больница переполнена. Немедленно уходи! Закрой лицо, брате.
Говорят, передается воздушно-капельным. Включи и слушай местное
радио. Скажем, что делать. Двигай бре!
В это
утро все им помыкали – и жена, и оба встреченных полицая… Закурив
вторую сигаретку, не принесшую ожидаемого удовольствия от затяжки,
Милош захлопнул дверцу своего «турина» и включил передачу. Проехал
мимо аптеки с захлопнутыми ставнями и табличкой «затворено».
Наверно, не откроют и днем, если боятся заражения: в первую очередь
за лекарствами потянутся из семей, где уже есть
инфицированные.
Но что
сказать жене? Ждать инструкций по радио – это даже звучит смешно.
Вроде тех наставлений – «задржи смиренность», то есть сохраняй
спокойствие, повторявшихся рефреном, когда германская армия
оккупировала страну. Сербские войники, разгромленные за три дня в
пограничном сражении, ничего не могли противопоставить
оккупантам.
Дома его
встретила необычная тишина. Скинув кожух, шубару и опанки, Милош
бросился в спальню к детям.
Кровать
Михо пустовала. Ольга недвижно застыла соляным столбом около
младшего. На щеке засохла дорожка слезы.
Мальчик
лежал лицом вверх, не плакал. Казалось, мирно заснул. В уголке
приоткрытого рта белела загустевшая пена.
Но он не
дышал.
- Я
услала Михо на чердак, изолировала, - деревянным голосом молвила
женщина. – Это какая-то очень быстрая инфекция.
Милош
выронил сигарету. Диким усилием воли подавил в себе порыв –
бросится к сыну, трясти его, умолять очнуться в безумной надежде –
начнет дышать, сердце начнет биться… Он еще наверняка теплый,
практически как живой…
Глаза
покрылись влагой.
Утерев
предательские слезы, мужчина выдавил:
- Что
делать? Ты же работала в больнице Царицино!
- В
бухгалтерии. Открываем все окна. Я мою полы. Драгана придется
завернуть в клеенку и вынести на улицу, на холод. Потом сколотишь
ему гробик… Сможешь?