Что
делать?
Значит,
не поступило никаких официальных сигналов. Не исключено, в Москве,
в Царицыно и в Борисфене еще никто не в курсе
случившегося.
А вдруг
Ольга наврала? Конечно, она потрясена смертью сынишки, но эпидемия…
Как ни горестно сознавать, но маленькие дети умирают и от обычных
болезней, того же менингита. Он развивается быстро, с высокой
температурой.
Доверия к
сестре немного. Прошлой зимой встретились в Борисфене, думали
посидеть, наведаться к старым знакомым, посетить могилы родителей…
Но Ольге словно шлея под хвост попала. Она помнила город на Днепре
в годы юности, когда ходила в свой экономический университет, была
молодой, трава была зеленее, вода пожиже, открыты тысячи дорог и
любые преграды кажутся пустяковыми. Теперь бывшая столица Славии,
ныне – резиденция варяжского генерал-губернатора, пообветшала. За
прошедшие после войны месяцы она получила кое-какие инвестиции, но
правительство Варягии не спешило обрушить на некогда мятежный
регион золотой дождь. Важно было установить порядок, свести
безудержную коррупцию до умеренно-терпимого уровня (ни в одном
государстве без этой беды не обходится) и только тогда давать
деньги, чтоб не разворовали буквально на следующий день. Империя
занималась инфраструктурой городов, ремонтировала то, на что бывшее
руководство Славии не обращало внимания – электростанции, сети,
дороги, мосты. Это не бросалось в глаза. А ночные клубы, рестораны,
варьете и прочие развлечения, популярные прежде в Борисфене,
варяжских чиновников не волновали. Заодно не стало богатых
нуворишей – кто-то уехал за границу, а кто и присел на долгий срок.
Заведения стали закрываться. Оттого жизнь в Борисфене показалась
Ольге серой.
Ужас
первых недель гражданской войны, когда погиб первый муж Марины, а
Ольга, закончив заполнять бухгалтерские бумажки, бежала в
процедурную помогать в обработке ран, был для младшей двоюродной
недолгим. В числе пациентов волей случая оказался красавец-серб,
высокий сероглазый мужчина с орлиным профилем и неотразимой улыбкой
под коротко стрижеными усами. Он-то и увез Ольгу на Родину – через
Варягию, дальше по морю до Румынии.
О
расстрелах сербов, чем промышляли хорватские и мадьярские
карательные отряды, закатывая в асфальт даже призрачные помыслы о
сопротивлении, эмигрантка знала лишь со слов, а свидетельницей их
не стала и не приняла близко к сердцу. К ее приезду ситуация
устаканилась. Более того, немцы и их ставленники, устранив
королевскую власть и государственную скупщину (парламент),
позволили сохранить местное выборное самоуправление, в дела
вмешивались нечасто и даже с определенной пользой. На смену
сербскому анархическому шалтай-болтай, вроде: сначала «идемо да
кафенишемо», и только после кофе под сигаретку решим: пора ли
тушить пожар, пришел ордунг, оккупанты привили дисциплину. Пусть
пока в зачаточном состоянии.