— Скоро будет железнодорожный переезд со шлагбаумом. Вот на нем
и свернем.
Отряд прошел еще минут пятнадцать. Переезд действительно
существовал. Проселочная дорога, отсыпанная слоем гравия,
пересекала рельсы.
— Нам направо, — скомандовал наставник и зачем-то показал
направление рукой, что вызвало ухмылку на лице Сережи. — Тут
недалеко.
Друзья прошли ещё немного. С двух сторон дороги был хвойный лес.
Борис вдруг остановился, дождался девушку и весело объявил:
— Добро пожаловать!
Мужчина раздвинул густые колючие ветви и пропустил спутников
вперед.
— Это что, кладбище? — не верил собственным глазам молодой
смотритель. — Темно-то как.
Верхушки елей почти полностью закрывали собой небо.
— Верно, это старое деревенское кладбище, — подтвердил Борис
Валентинович. — В округе несколько деревень, так вот все
похороненные там когда-то жили.
— Не учуют деревенские? — озадачился парень.
— Деревни находятся в паре километров, не должны по идее
заметить, — Борис прошел чуть дальше и движением руки позвал
товарищей. — Самое главное — никто из живых сюда точно не сунется.
Покойники ассоциируются с зомби и вызывают страх. Но мы-то знаем,
что эти мертвые не зараженные и уже десятки лет как дуба дали. Вы
ведь не боитесь?
Сережа громко чихнул, а девушка отрицательно покачала
головой.
Ржавые ограды могил с облезшей краской, железные памятники,
сваренные из листов железа, наклоненные кресты. Атмосфера покоя и
умиротворения.
Сережа походил по кладбищу в поисках местечка поудобней и, найдя
такое, позвал товарищей.
— Здесь, — сказал парень. — Две лавки и стол. Есть место даже
под небольшой костерок, и с дороги не видать будет огня.
Наставник подошел к памятнику, на чьей могиле они решили
расположиться, и прочитал вслух:
— Суслов Тимофей Игнатьевич (1884–1974).
Вынул кусок тряпки из бокового кармана рюкзака и протер табличку
без фотографии.
— В девятнадцатом веке еще родился дедуля, представляешь, —
Борис вынул маленький котелок, ложку и нож. — Мы тут, Тимофей
Игнатьевич, похозяйничаем у тебя, если не против.
— А чего ему быть против-то? — засмеялся Сережа. — Скучно, поди,
лежать-то в тишине. Царя видел, революцию и коммунистов видел,
Великую Отечественную войну пережил уже в почтенном возрасте.
Пара-тройка бродяг, прячущихся от зомби, ему точно не помешают. Как
только могила-то уцелела.