– Гортензии все нравятся, – рассмеялась
тетя. – Такой открытый и очаровательный ребенок. Еще и пяти лет нет, а
смышленая какая. И она, кстати, ждет, когда ты ей снова покажешь какой-нибудь
фокус.
– Обязательно покажу, – пообещала
Коломбина и поднялась из-за стола. – Придешь на представление?
– Сегодня не смогу. Извини, милая. Срочный
заказ. Двадцать скатертей для виконта.
– О! А заказ, надо полагать, раздобыл Ян? –
радовалась Коломбина тому, как ловко ей удалось перевести тему со своих
проделок на саму тетю.
– Да, – игриво хмыкнула Беатрис. – Он
самый.
– Про новые ленты для меня не забудешь?
– Уже пошила, Коломбина. Отнесла в твою
комнату.
– Вот спасибо тебе, – поцеловала циркачка
женщину в щеку. – Значит, сегодня на арене я буду блистать.
– Ты всегда блистаешь, дорогая моя, – с
нежностью и грустью глядела Беатрис на племянницу. – Марио давно пора поднять тебе
жалованье.
– Я так ему и передам.
– Да-да, скажи, мол Беатрис передает
хозяину цирка, что он жмот.
– Так и скажу: Марио – жмот, – смеясь,
скрылась Коломбина за дверью своей маленькой комнатушки.
В этом доме все было маленьким и ветхим –
две комнаты, гостиная, кухня, прихожая, веранда. Крыша кое-где протекала. Все
требовало ремонта. И она мечтала накопить денег на хороший ремонт. В этот дом
еще можно было вдохнуть жизнь. Оттого и соглашалась время от времени
притворяться синьориной Делфиной Дюзза. А еще не гнушалась подворовывать. Там
ложка серебряная, там чашка фарфоровая, там кошель в чужом кармане или кулон на
чужой шее. Она ведь акробатка и фокусница. Гибкость, ловкость и красивая улыбка
в качестве отвлекающего маневра. Ее никогда не уличали. Продать украденное
несложно, в гавани всегда найдется какой-нибудь купеческий корабль. Вопросов
там не задавали. А тете знать об этом совсем ни к чему.
Новые ленты веером укрывали застеленную постель.
Зеленые, синие, красные, желтые. Все из атласа.
– Отлично, – сняла она с вешалки костюм, в
котором будет сегодня выступать. Сегодня у нее как раз номер с лентами. А
прежние выцвели и обтрепались.
Коломбина аккуратно уложила в тряпочную
сумку реквизит, алый корсет, длинные перчатки ему в тон, короткую синюю юбочку
и самую большую свою ценность – туфельки из тончайшей кожи с пробочным мыском.
Неясное предчувствие кольнуло где-то под
ребрами, но так быстро, что она не успела подумать о нем. Девушка оглядела свою
спаленку. Рассеянные лучи осеннего, но по-прежнему теплого солнца проникали
сквозь прорехи в шторах. Взгляд задержался на букете из красных кленовых
листьев. Его собрала Гортензия. Маленькая девочка. Собрала и подарила
Коломбине. Ее это тронуло, и она поставила листья в треснутую вазу. Другой вазы
в доме не было.