Рабочий стол был отгорожен матовым
стеклом от сослуживцев - единственная привилегия Михаила, как
ведущего рубрики - у всех остальных коллег не было перегородок,
но осторожность надо было соблюдать, так как в проем мог
заглянуть, в любой момент, какой-нибудь сотрудник, дверей не было.
Быстренько Михаил обмотал пустую бутылку газетой и положил ее в
мусорное ведро. Улики были припрятаны, совесть чиста, и мир теперь
казался более радушным. И можно было приступать к сегодняшнему
"ничегонеделанию". Рубрика потеряна на этот месяц и было смутное
предчувствие, что навсегда. Но жизнь ведь не стоит на месте, на
самом деле, в глубине души, Миша ждал чего-нибудь такого,
зубодробильного.
— Ну что, Жора? Посмотрим, что там
нам папочка хочет предложить? – Подмигнул жирафу Михаил и включил
компьютер. Десять писем в почте ждали просмотра, от шефа еще не
было. Ага… одно было адресовано Инне Васильевне, но кто-то поставил
и его адрес в получатели, остальные девять писем, обычная
информация для работников журнала. С недавних пор всё, что касалось
Инночки, стало интересно и Михаилу. Без зазрения совести он кликнул
по письму мышкой.
— Ах ты ж, сучка! – вытянулось лицо у
Михаила. Перед ним открылось назначение на пост редактора рубрики
детектива и публицистики, согласованное с правлением держателей
акций, то бишь главным редактором и его сыном. Но самое обидное, с
окладом, втрое превышающим его. Только что мир был красивым и
добрым, как тут же, за пару минут, все изменилось. С негодованием
Михаил встал с кресла. Прочувственно пнул по корзине с мусором,
помня, что там звонкая улика, так что «прочувствие» было мягким и
осторожным. – Да что же это происходит-то?
— Тук! Тук! – В проходе стоял
Илларион, коллега Миши, отвечающий за поэзию журнала и еще
непонятый этим миром гений по совместительству… ну и иногда просто
собутыльник. Сочувственная улыбка играла на губах Иллариона сквозь
клочковую черную, с серебряными нитками, бороду. – Знаем, Миша,
знаем.
— Здорово, Ларик! – именно сейчас
Миша никого не хотел видеть, разве что Инночку, упавшую с пятого
этажа или Сергея Павловича, кубарем катившегося с высокой, очень
высокой горы.
— Привет, Миш! – оглянувшись за
спину, Илларион зашел в офисное пространство Михаила, – пойдем что
ли, покурим?
— Ларри, друг, что-то не охота
курить… башка болит ужас!