Мещерский переглянулся с Кутайсовым
и Федором Николаевичем.
— Боюсь, ваша светлость, вы неверно
нас поняли, — с любезной, но не особо приятной улыбочкой, сказал
он. — Никто не оспаривает права вашего сына носить алмазный
перстень. Ни у кого нет сомнений в том, что он прошел испытание на
Алмазный ранг. Речь идет именно о Великой триаде. Алексею
Иоанновичу нужно повторить этот подвиг, чтобы закрепить это
достижение.
Светлейшая княгиня едва сдерживалась
от гнева.
— Повторить. На публике. Он что,
по-вашему, цирковой артист?
Я осторожно взял ее за руку под
столом, призывая успокоиться.
— Все в порядке, — шепнул я. — Если
нужно, повторю. Я в себе уверен.
— Дело не в этом, — сквозь зубы
ответила матушка. — Дело не в содержании, в форме подачи.
— Разумеется, никто не считает это
забавой, — всплеснул руками великий князь. — Дорогая сестрица, я
должен напомнить вам, что такое явление, как Черный Алмаз,
встречалось настолько давно, что действительно стало легендой.
Многие наши предки-государи и их ближайшие родственники пытались
добиться этого, пробить этот потолок. Но ни у кого не вышло. А
теперь ваш сын на первом же Испытании внезапно являет то, что было
недоступно императорам!
— Зачем публичность? — не унималась
матушка. — Проверку можно устроить хоть здесь. Для чего устраивать
из этого шоу?
Великий князь тяжело вздохнул.
— Затем, что мы и аристократия
должны во всем удостовериться, — сказал он. — Потому что если
Черный Алмаз окажется не легендой, а правдой, в дворянской среде
может начаться хаос. Император и так слаб, а на фоне этого чуда
могут пойти тревожные разговоры…
Ах вот как они все это выкрутили!
Тихие кухонные разговоры о том, что недоразвитому императору нечего
делать на троне, шли уже давно. Они, собственно, и не прекращались
с момента Трагедии.
На какое-то время удалось
утихомирить радикально настроенную оппозицию, когда у молодого
императора появился наследник. Преемственность власти сохранена,
ребенок родился здоровым, все довольны… Предполагалось, что Совет
регентов просуществует до совершеннолетия цесаревича, а затем
император отречется и передаст власть сыну.
Но цесаревич был еще слишком мал,
его дар должен был проявиться лет через тринадцать — не раньше. И
неизвестно, что именно проявится и в какой форме. Здоровье тоже
штука нестабильная, и вчерашний здоровый младенец завтра может
оказаться в смертельной опасности. А новых детей императрица пока
что не рожала…