Да, он хотел меня убить. Очевидно, он был готов к разным исходам, и если бы не неудача его подельника, вполне возможно, что меня бы уже не было. Но... почему? Зачем ему это? Может быть, его заставили, не оставили ему выбора... или оболгали меня? Он так пренебрежительно обо мне отзывался... Он может не знать, что на самом деле играет не на той стороне! Его еще можно попробовать переубедить!
Я резко развернулась на пятках, рванув к двери, и чуть ли не нос к носу столкнулась с Альвином, что, конечно же, вышел за мной.
— Ваше высочество?
— Это... надо остановить. Он не виноват, его могли обмануть! — Я сделала шаг к двери, но вдруг поняла, что меня крепко подхватили под локоть.
— Это профессиональный наемный убийца. Ему заплатили за вашу смерть, очень хорошо заплатили. — Голос Альвина звучал над ухом, пока я вяло дергалась, пытаясь вырвать руку из железной хватки. Мы шли по улице бок о бок, и казалось, что я просто прислушиваюсь к чему-то очень важному, что сообщает мне телохранитель... Хотя... на самом деле так оно и было.
— Его будут пытать, Альвин... — вырвался у меня почти крик ужаса. Почему-то, приняв факт того, что хочу или нет, но обречь кого-то на смерть мне придется, с пытками я смириться не могла.
— Будут. Его же инструментами, полагаю. Которые он мог применить против вас. Иначе мы не узнаем, кто стоит за многими другими вещами, происходящими в королевстве. Это меньшая цена, ваше высочество. — Альвин был непоколебим, но пальцы его разжались, давая мне опустить руку. Я понимала, что он прав... Мой оруженосец меж тем продолжал: — Ваша жизнь была иной до всего этого, но если вы хотите выжить, если хотите, чтоб выжили те, кто пойдет за вами, вы должны научиться делать этот выбор. Научиться жертвовать даже важными для вас людьми ради достижения цели. Это война, и здесь всегда нужно чем-то жертвовать, ваше высочество.
И, в первую очередь, я должна пожертвовать собой — девушкой из двадцать первого века,а еще своими принципами и моралью.
— Я поняла... понимаю это, Альвин. Но поступать так очень сложно. — Мне было горько и стыдно за собственную слабость. В конце концов, я сама вцепилась в этот путь всеми руками и ногами, а все еще продолжала пытаться выйти самой светлой и чистой из царящей вокруг грязи и крови. Причем светлой даже не в глазах других, а в своих собственных...