– На взятку она намекает, на взятку, – вступился за коллегу
Станислав Чекан.
– Это всё ерунда, – похлопал меня по плечу Леонов, – Феллини у
нас счастливчик. Я это первый почувствовал. Ха-ха. Всё будет
тип-топ! Ха-ха. Вот увидите.
В субботу 20-го июня я и директор «Ленфильма» Илья Киселёв
прибыли в бывший московский особняк нефтяного магната Лианозова в
Малый Гнездниковский переулок. Именно здесь теперь располагалось
всесильное Госкино, и здесь подчас решалась судьба каждой
кинокартины снятой в СССР. Но такое положение дел было не всегда.
До 1961 года кинематографисты непосредственно подчинялись
Министерству культуры. Однако двум отважным режиссёрам Ивану
Пырьеву и Михаилу Рому удалось какими-то невероятным способом
вырваться из цепких лап Екатерины Фурцевой и создать свою
независимую организацию - Союз кинематографистов.
Но недолго мучился киношник в высоковольтных проводах. В 1962
году фильм Марлена Хуциева «Застава Ильича» объявили идеологически
вредным и кинематографическую вольницу прихлопнули одним мощным
приказом от 1963 года, в котором говорилось, что с этого дня
советским кино управлять будут исключительно чиновники. И хоть
Госкино формально осталось независимым от Минкульта, но негласно
Екатерина Фурцева могла легко наложить вето на любое произведение
советских киноделов.
Кстати, в 90-х годах опальный фильм Хуциева я совершенно
спокойно посмотрел на видео. Как сейчас помню финальную речь
главного героя: «Я отношусь серьезно к революции, к песне
«Интернационал», к солдатам, и живым и погибшим, к пацану, который
растет у моего друга, и к картошке, которой мы спасались в голодное
время».
«Алло, Минкульт, где там идеологическая вредность? – подумал я,
удобно устроившись в кресле маленького и уютного просмотрового
кинозала Госкино. – Если «Застава Ильича» - это антисоветский
фильм, то я - марсианский шпион, рептилоид, загримированный под
человека разумного. Просто нужно было Пырьеву и Рому перекрыть
кислород, вот и докопались до телеграфного столба».
– Волнуешься? – спросил меня Илья Николаевич, когда я возмущённо
заёрзал на кресле.
– Есть немного, особенно чешутся кулаки, – прошептал я.
– Тогда сиди и молчи, – испуганно прошипел директор «Ленфильма»,
когда с небольшим опозданием в зал вошли трое серьёзных мужчин.
Кто из них кто я догадался интуитивно. Самым важным чиновником
со скучным лицом в очках был знамо дело председатель всей мощнейшей
госструктуры Алексей Романов. Следом за ним семенил круглолицый с
кустистыми бровями товарищ без очков - первый заместитель Владимир
Баскаков. Последним вошёл в помещение, высокий и худой, ещё один
зам. Романова Владимир Головня. Бывший фронтовой кинооператор,
заведовал сейчас кинопрокатом всего огромного Советского союза.
Именно на Головню, который преподавал экономику кинопроизводства во
ВГИКе и отвечал за выполнение важнейшего финансового плана, и была
моя основная надежда. Я думал, что его опытный взгляд запросто
распознает коммерческий потенциал моей короткометражки.