– Воды, – простонал я и закрыл глаза, чтобы не отвечать на
неудобный вопрос.
Во-первых, металлическую коробку с кинокартиной в голову
товарища Киселёва я не бросал, это наглая клевета. Я метился в
настольную лампу, которая почти не пострадала. Ну, может быть,
чуть-чуть поцарапалась при падении на пол. Во-вторых, я и сам
теперь не понимал, как такое могло произойти? Возможно, на мою
нервную систему повлияла бессонная ночь, во время которой я
монтировал дебютный короткометражный фильм. А в-третьих, Илья
Николаевич, надо сказать прямо, сам повёл себя не совсем красиво.
Сначала дал мне добро на самостоятельную работу, а затем «включил
дурака», дескать я не это имел ввиду. Как будто мне 24 года, как
будто я - простой зелёный пацан. А ведь я уже прожил жизнь, и
отлично знаю, как грамотно запудриваются мозги.
На этих невесёлых мыслях Любочка поднесла к моим губам стакан
воды, и я приоткрыл один глаз, чтобы живительная влага не
расплескалась мимо рта. Однако дядя Йося, заметив этот жест, вдруг
побагровел, замахал руками, как курица-наседка и «закудахтал»:
– Ты на него, Лёня, только глянь, он над нами ещё и издевается!
Вставай, обалдуй! Пойдём к директору прощенье выпрашивать. Если
потребуется, встанешь на колени. А ещё лучше, как только войдём в
кабинет, так сразу падай на ковёр и кайся. Илья Николаевич -
человек отходчивый, может быть простит.
– Хорошо, согласен на временную шизофрению, – закряхтел я и,
очень медленно приподнявшись, зафиксировал своё тело в сидячем
положении. – Предлагаю такой план будущей операции по реабилитации:
как только войдём в кабинет Ильи Николаевича, я сразу прыгну на
четыре конечности, завою, зарычу и брошусь кусать директора
киностудии за ноги, за руки и вообще за всё то, до чего дотянутся
мои зубы.
– Кретин, – обиделся дядя Йося Шурухт.
– Может быть и кретин, но не дурак и подхалим, – пробурчал я и
схватился за голову, почувствовав как она кружится и куда-то всё
время летит, а ещё нечто незримое громко заухало прямо в мозговых
извилинах.
«Пить надо меньше, меньше надо пить, будешь трезвым и красивым,
будут женщины любить», – снова запел я про себя, чтобы головные
боли немного утихли.
– Бедный, – сказала Любочка и посмотрела на меня, словно сестра
милосердия. – Давай я тебе сделаю кофе?
– Правильно, Люба, сделай ему кофеёк! – рявкнул дядя Йося. –
Только добавь туда крысиного яда, чтобы наш дорогой Феллини долго
не мучился и не расшатывал наши нервные клетки. Ты же, идиот, всех
нас подставил!